выставить отсюда. Он пообещал мне рабочее место в госпитале после окончания практики, поэтому я…
– Я знаю, что ты хочешь сказать.
Казалось, парень сейчас расплачется. Удивительно, но я на него совсем не злилась, на данном этапе это казалось таким незначительным.
– Это была огромная ошибка, я повел себя просто отвратительно! – эмоционально воскликнул он и с надеждой посмотрел на меня.
– Кто старое помянет, тому глаз вон, – я поправила волосы.
Кажется, парень воспринял мои слова всерьез и побледнел.
– Как глаз? Может, не надо?
– Да пошутила я, расслабься. Хорошо, что ты нашел в себе силы признаться.
– Если бы я знал, какая вы, то никогда бы так не сделал! – Дэрин вышел из ступора и начал тараторить, наступая на меня: – Я пойму, если вы решите меня выгнать. Но, пожалуйста, не делайте этого! Я исправлюсь, буду хорошим, вот увидите!
– Ладно, прощен. Посмотрим, как ты будешь работать. Я тебя не выгоню.
– Правда? – просиял тот.
– Ага.
– Какая вы замечательная! Можно я вас обниму? Или хотя бы ручку поцелую? Ну пожалуйста!
– Эй-эй, перестань, – я еле увернулась от загребущих лап практиканта и рявкнула, точнее, пискнула: – Соблюдайте субординацию, я все-таки ваш руководитель!
– Есть! – с дурацкой улыбкой тот вытянулся по струнке и едва ли не вприпрыжку выбежал из кабинета.
В коридоре послышалось радостное улюлюканье и крики: «Ура-а! Не выгнала! А ты говорил, выгонит!»
Я упала в кресло и принялась глотать кипяток, чтобы никто опять не отвлек меня от чаечка.
* * *
Вместе с Сальвадором мы начали давать заболевшим новое лекарство, а Ули в это время уговаривал их сдать кровь для анализа. Селяне на него косились, как на блаженного, но постепенно сдавались в руки медицины. К сожалению, у меня на все не хватало времени, поэтому вскоре я доверила инфекционную проблему ученым целиком и полностью, и они прекрасно справлялись. Только вот печаль – Халли я в Крайней не обнаружила, а жители сказали, что бородатая женщина куда-то исчезла.
– Жаль, у меня не получилось уговорить ее на операцию, – поделилась я с Пискуном.
– Это не твоя вина, Эл. Она сама хозяйка своей жизни.
– Знаю, но все равно как-то не по себе становится, как представлю, что она отправилась в цирк уродцев.
Увы, теперь я ничего поделать не могла. Но оставалась слабая надежда на то, что Халли вернется.
Вскоре я полностью укомплектовала первую группу повитух, которые теперь гордо именовались акушерками. Всего двое были левилльскими, остальные приехали из других мест. Пятнадцать женщин от девятнадцати до шестидесяти пяти лет заняли светлую и уютную учебную комнату. Они с любопытством разглядывали медицинские плакаты, которые под моим началом нарисовал местный художник. А инструменты вызывали у них восторг и священный трепет. Правда, женщины в преклонном возрасте отказались учиться хирургии в акушерстве, ссылаясь на то, что у них не будет условий для работы, в глухой-то деревне, годы уже не те и зрение, и вообще скоро на пенсию. Кто помоложе, дали свое согласие.
– Полагаю, нам надо начать с азов: строения таза и анатомии женских органов, – начала я первое занятие. Несмотря на то, что многие из повитух успели принять не один десяток младенцев, с анатомией у них было туговато. Они не знали и того, что в моем мире было известно даже школьницам. Предстояло дать им основные понятия в максимально сжатые сроки.
– Нейра Эллен, – вдруг прервала меня молодая ученица, – у нас в селе часто встречаются женщины, которые в детстве перенесли рахит. У них таз искривлен, и это вызывает проблемы. Мы будем проходить…
– Конечно будем, – я кивнула. – Это очень важная тема, все зависит от степени тяжести и размеров плода. Иногда можно справиться традиционными способами, иногда помогает только чревосечение и акушерские щипцы. Но давайте обо всем по порядку.
Я решила, что когда к нам поступят первые роженицы, разобью акушерок на небольшие группы. Так удобней, практичней, да и самим роженицам будет некомфортно, если их обступит толпа глазеющих зрителей. Но что поделать, медик должен учиться у постели пациента, другого выхода нет. В годы учебы в университете нас всей группой запускали в род-зал или в операционную, и это было ужасно. Правда, в процессе половина обычно сбегала, испугавшись вида крови или царивших запахов. А разгильдяи мчались в столовую или курилку, делая вид перед преподавателем, что им тоже дурно. Обычно я сразу распознавала таких умников и лепила им отработки.
Первое занятие прошло удачно. После теории мы рассматривали строение тазовых костей, которые я шантажом выманила из коллекции Ойзенберга. Я показывала основные акушерские инструменты и механизм родов, используя в роли младенца купленную когда-то пучеглазую тряпичную куклу. Может, кто-то и считал теорию ненужной и скорей стремился приступить к практике, но лично я так не думала. Если роды неосложненные, то особая помощь тут не нужна, но нередко встречаются сложные и опасные случаи.
Тогда же я поняла, как на самом деле мне не хватало женского общества. В госпитале я привыкла иметь дело с мужчинами, а теперь душа радовалась. После урока мы даже поболтали о местной моде, мужчинах и разных бытовых штуках. И не было ни аристократических ужимок, ни скованности, ни лицемерия. Акушерки, несмотря на молодой возраст нейры Эллен, восприняли ее как старшую подругу и наставницу.
Когда мы уже собирались расходиться, серебряный браслет вдруг вспыхнул и…
– Ой, какой милашка! – взвизгнула самая молодая ученица, когда перед ними материализовался Пискун.
Умильно хлопая глазками, он проскакал по столу и вскарабкался мне на плечо.
– Простите, я занят. Я только ее милашка, – сказал ревниво и прижался ко мне.
– Мамочки, оно говорящее… – другая акушерка сложила руки к груди.
– Я не «оно»! Я Пискун.
Вряд ли малыш представлял, что сейчас начнется, иначе сидел бы тихо в виде браслета. Увидев перед собой такое чудо-юдо, половина женской группы мгновенно влюбилась и начала просить меня дать погладить питомца. Откуда им было знать, у магов не принято трогать чужих фамильяров?
– А он не кусается?
– Какое милое прозвище!
Не выдержав избытка внимания, тиин сорвался и хотел было вылететь в окно, как вдруг…
– Можно в следующий раз принести ему чего-нибудь вкусненького? – поинтересовалась Сайли.
Услышав про вкусненькое, Пискун резко замер в воздухе и повернулся.
– Что ты сказала? Ты меня угостишь? Так, запомните все, кто хочет меня погладить – несите шоколад!
И на следующее занятие мои акушерки притащили для «милашки Пискуна» целую гору сладостей. Тот ни в чем себе не отказывал, взамен давая прикоснуться к своему мягкому тельцу. Так что я всерьез стала опасаться, что мой синий друг
