комната наверху, дверь через одну, слева от моей, – сдавленно сообщает Энг.
– Ты против? – Она вздергивает подбородок.
– Только не говори, что ты его любишь. – Он самоуверенно ухмыляется, совсем как прежний обольстительный Энг. – Не поверю ни за что на свете, детка Нем.
– Ладно, не скажу, если не хочешь, – пожимает плечами она.
Энграм меняется в лице и улыбается, мол, ну-ну, рассказывай больше.
– Хорошая шутка. – Его плечи расслабляются, и он выглядит чуть бодрее, чем был.
– Это не шутка.
– Нем, это Фандер, мой старший брат.
– Ага… я заметила. – Она садится рядом и опускает голову Энграму на плечо. – Я повторюсь, но все-таки. Ты против?
– Понятия не имею. – Энг пожимает плечами, Нимея поднимает голову и ловит его взгляд. – Я желаю тебе счастья. Это значит, что он должен быть в твоей жизни?
– Фу, звучит сопливо. Но слушай, у меня ряд симптомов. Сердце мешает дышать, как будто очень большое становится.
– Ты не можешь такое сама у себя диагностировать, Нимея, но если это так, то это кардиомегалия, а не любовь.
– И я так подумала! – восклицает она, глядя на скептически настроенного Энграма. – Еще у меня ноет в груди.
– Это межреберная невралгия.
– Пожалуй. – Нимея с совершенно серьезным видом кивает. – И в животе все время такое горячее ощущение, как будто все скручивается.
– Может, проверить кишечник?
– Да, в первую очередь так и поступлю. А еще бабочки в животе.
– Это отток крови от желудка.
– Да, я в курсе. И иногда чувство, что кровь кипит, это что-то с сосудами, верно?
– Ага.
– И мне немного не по себе, когда он меня не целует.
– Избавь от подробностей, умоляю. – Энг закатывает глаза и обнимает Нимею за плечи.
– Это месть за все годы, в течение которых я слушала про твои похождения. Ты стал такой тощий, как обглоданная кость. Пока на тебя кто-то клюнет, пара лет пройдет, вот и я отдохну, и тебе будет что послушать.
Энграм и Нимея больше не говорят, передышка оказывается недолгой, и снова на плечи тяжелым мокрым плащом ложится тоска. Она сковывает тело, путается в ногах и мешает рукам, быть может, потому все такие неловкие, медлительные и так сгорблены у всех спины.
– Мейв, а отцу сообщили? – спрашивает Фандер, и его голос доносится до парадной лестницы, на которой все так же сидят Нимея и Энг.
Не стоит ей это слушать.
Но Энграм поднимается с места и медленно встает, чтобы подойти к настежь распахнутым дверям чайной комнаты, не давая и Нимее сбежать, даже берет за руку в поисках поддержки и тащит за собой. Теперь они оба подслушивают, глядя друг другу в глаза, в которые вглядывались все эти годы и должны были изучить узор радужки наизусть, но после долгой разлуки так совсем не кажется.
– Так он же помер поди, – вдруг совершенно спокойно говорит Мейв, брови Энга сходятся на переносице, он начинает чаще дышать, а глаза полны ужаса. – Омала с ним была связана по гроб жизни. Она не уходила, потому что, случись с ним что-то, ей конец. А он говорил, что, если она уйдет, он сразу со скалы сиганет, себя и ее не пожалеет. Да и вас бы он ей ни за что не отдал. Получается, что мистер Хардин умер… Ему без нее не жить.
Плечи Энграма дергаются, будто он хочет скинуть с них невидимый груз.
– Мама не уходила от отца из-за чар? Что-то вроде Фиама? – Голос Фандера дрожит.
– Да ясное дело, а чего б еще она его терпела? Очень уж он ее любил, красавица, умница. С первого взгляда влюбился, а вот она нет. Вот он чары-то эти и использовал, но это ж не запрещено было. Конечно, не особо в ходу, но родители Омалы и не возражали. Им, знаешь ли, ее с рук сбыть хотелось из-за магии этой ее черной, так что уж чтоб он ни попросил, все б дали. Да она и не знала, покуда все не свершилось, и вот… всю жизнь деточка и промучилась. Мистер Хардин-то все надеялся, что Омала его полюбит, что как-то счастлива будет, а она никогда счастлива не была. И вас увезти не могла. Несчастная женщина.
– А почему она нас никогда не учила тому, что умела сама? – Энграм отрывается от Нимеи, выпускает ее руки и делает шаг в чайную гостиную. – Она не была глупой, я точно знаю. Она бы перевернула ради нас землю, но нашла бы способ, как научить.
– Помните старый учебник, где все расы описаны? Вы еще малютки были, я вам сама его читала. – Нимея вдруг отчетливо вспоминает, что Омала ей это рассказывала. – Там было черным по белому, мол, магия времени проснется, только если знать про нее и верить, а ежели нет, то будет вечно спать. Омала надеялась, что так оно и будет, только учебник этот какой-то идиот писал, силы святые с ним. Неправда это. Кто б только раньше про это рассказал.
Нимея дальше не слушает, чувствуя себя совсем уж лишней, а Мейв продолжает бормотать уже неразличимые на большом расстоянии слова.
* * *
Нимея без труда находит нужную дверь и входит в комнату Фандера, чувствуя торжественный трепет от внедрения в его личное пространство. Ей представлялась его комната темной и мрачной, но она оказалась совсем простой. Серые стены, белые шторы, большая кровать, заправленная синим покрывалом.
Когда он был тут в последний раз, три года назад, в день ареста, видимо, сидел за рабочим столом: на нем рассыпаны канцелярские принадлежности и лежит раскрытый блокнот. Нимея туда не смотрит, не особенно желая лезть в его мысли. Вместо этого она идет к кровати, ложится поверх покрывала и обнимает подушку.
Фандер теперь пахнет иначе, не как его старые вещи. У его постели запах дорогого парфюма, приятная отдушка стирального порошка и немного – пыли. Три года – долгий срок, но, может, Омала все же что-то делала, чтобы сохранить комнату нетронутой и не заросшей паутиной?
Нимея закрывает глаза, хотя спать совсем не хочется. Тут Фандер Хардин годами лежал по ночам, придумывал коварные планы по ухудшению жизни иных и разрабатывал новые стратегии по поимке Нимеи Ноки. Если бы кто-то сказал, что однажды она придет по своей воле в его спальню, ляжет в кровать и будет просто наслаждаться этим фактом, то смельчак ушел бы с прокушенным боком.
Ручка двери клонится вниз, губы Нимеи растягиваются в улыбке.
– Почему ты попросил у меня только три минуты? Тебе не нужно больше?
Фандер стоит в дверях пару секунд, потом заходит, закрыв за собой дверь, и остается у входа, прижавшись спиной к стене.
– Нужно, – тихо отвечает он.
– Тогда иди сюда. – Она протягивает руку. – Что там внизу?
– Приехали за мамой, ее уже увезли. Завтра утром… все завтра. – Фандер запинается через слово, приближается к кровати и садится перед ней на корточки. – Энг ушел, не хочет смотреть, как убираются в чайной. Мейв тоже ушла, накричав перед этим на наемных горничных.
– Ложись. – Нимея кивает себе за спину. – Я бы обняла тебя, но хочу, чтобы ты обнял меня, прости. Ты, конечно, больше заслужил объятий, но не сегодня, ладно?
Фандер стягивает с себя пиджак и забирается на кровать, подчиняясь желанию Нимеи. Его руки обвивают ее тело, нос утыкается в ее волосы, дыхание у обоих выравнивается.
– Так зачем тебе были нужны именно три минуты?.. – спрашивает Нимея, боясь расплакаться от облегчения, потому говорит сдавленно и осторожно.
– За этим, – отвечает он.
– Я никогда не буду принцессой, ясно? – предупреждает она. – И если ты планируешь снова стать придурком… Я тебя прикончу. Нет, правда, проще прикончить. Ты планируешь?
– Так далеко не загадывал. – Он
