Ольга Пашнина - Звездная Золушка

– Расскажи, – хрипло попросила я. – Как все случилось? Расскажи.

Слез не было. Глаза были болезненно сухими. Казалось, уже ничто не могло меня расстроить или удивить. Как жестоко я ошибалась!

– Прости, родная. Мне тяжело об этом рассказывать, я потерял тогда почти все.

– Что случилось?

– Началась паника. Все знали про астероид, понимали, что планета доживает последние часы. Космопорты были переполнены, убежища опустели, ибо ничто не могло спасти от взрыва. Корабли не могли взлететь, из-за наплыва людей это было невозможно, они даже не пытались подняться в воздух из-за перегрузок. Каждый, кто не мог спастись, стремился прихватить другого: если не я, то никто.

Главный космопорт был практически уничтожен, но периферийные, вдали от промышленного центра и разработок, нет. Я до сих пор восхищаюсь войсками, которые до последнего сдерживали толпу, чтобы хоть кто-то смог спастись. Увы, вытащить всех было невозможно. В первую очередь спасали тех, кто мог быть полезен, тех, кто мог помочь в дальнейшей борьбе. В сущности, власть имущим было плевать, спасется основное население или нет. Поднимут еще пару систем, найдут ресурсы. Это не так сложно сделать.

Знаешь, на Земле я читал очень много апокалиптической литературы. В жизни было точно так, как написано в книгах. Паника. Страх. Обезумевшие люди. Но я никогда не терял головы, ты и сама знаешь. В любой ситуации. На готовые к отлету корабли пропускали по специальным картам. Они были вручены нам давно, изготавливались на случай катаклизмов, войн… уничтожения планеты. Автоматические ворота, несколько постов охраны, за малейшую попытку прорваться – мгновенная смерть. Небольшие желтые карточки с закругленными уголками стали пропуском в жизнь. Я сам вел флаер, чудом, но добрался до восточного космопорта, откуда должен был отойти корабль, на котором были места и для моей семьи. Дочь и жена добирались из загородного домика, что располагался неподалеку.

Я прошел в зону ожидания и среди многочисленных перепуганных людей начал искать жену с дочерью. Но их не было. До отлета оставалось полчаса, людей с карточками все прибывало. Когда объявили посадку, я закричал: «Торфилд! Есть здесь Торфилд?!» Я уже знал, что они не успели, но какая-то женщина крикнула: «Зара Торфилд! Здесь Зара Торфилд!» Я бросился к ней, ища взглядом мою девочку, не думая уже о том, чтобы найти жену. Мне оставался хотя бы ребенок. Но когда я подбежал, рядом с женщиной стояла ты. Маленькая, года три, не больше. Ты ревела так громко… но твой крик растворялся в общем шуме, и я почти не слышал его. Я взял из твоей ручки карточку и взглянул. Там действительно стояло имя Зары. Наша фамилия, моя личная роспись. Как тебя удалось протолкнуть с чужой карточкой? Впрочем, тогда было много подделок. Я думал… о, Зара, тогда все вокруг рушилось. Я подумал, что твой отец, чтобы спасти тебя, что-то сделал с моей дочерью и забрал карточку. На миг я разозлился… потом подумал, что сделал бы то же самое. Я бы спас своего ребенка. А женщина все время повторяла: «Господин, это ваша дочь?» И я кивнул. Взял тебя на руки и устремился на корабль. У самого входа оглянулся. Разумеется, в толпе не было моих родных. Я бы нашел их. Увидел. По какой-то причине они не успели.

Потом, когда мы были уже далеко-далеко, я заметил, что ты слепая. Все видели взрыв Ксицани, все зажмурились, многие заплакали. Но не ты. Ты играла с карточками, спасшими тебе жизнь. Было невыносимо видеть на карточке «Зара Торфилд».

Кают всем не хватило, многие спали на полу, в комнате помещалось до пяти человек. Нам выделили отдельную. Я заботился о тебе автоматически. Накормил, умыл. Начал снимать курточку, чтобы уложить спать, когда заметил в кармане сложенный вдвое листок. Почему-то я сразу понял, чье это послание. И развернул его, только когда ты заснула. Почерк Зары… он причинял невыносимую боль. Она писала о том, что потеряла в толпе мать, что ее не пускали к входу. Потом она увидела, как какие-то люди силой отбирают карточки, и… и поняла, что ей не удастся выбраться с планеты. Тогда она нашла тебя. Ты плакала. Рядом не было никого, кто позаботился бы о тебе. Зара отвела тебя в сторону, наспех написала записку, вложила в твой карман и сунула тебе карточку, наказав не терять. Она чудом упросила какого-то человека помочь тебе. Сказала, что ты ее сестра. Он обещание сдержал. Зара знала, что я тебя не брошу, знала, что ее фамилия тебя спасет. Вот и все. Ей было пятнадцать лет.

Знаешь, она ведь спасла и мою жизнь. Если бы на мой крик никто не ответил, я бы отдал карточку первому встречному и остался на планете. Чтобы погибнуть вместе с семьей. А ты… не знаю. Я мог отдать тебя кому угодно, мог отдать и уйти. Но почему-то никак не мог решиться. Мы с тобой во время взлета крепко прижимались друг к другу. И ты уже не плакала. Все дети вокруг орали, а ты нет.

– Папа…

– Милая, моя дорогая девочка, я ни разу не пожалел, что забрал тебя оттуда. Ни разу, поверь мне. Та вспышка злости прошла, и больше она не повторялась. Когда все утряслось, я думал, что делать, куда лететь. Мои знания, мое влияние и связи могли раздавить Грейстона. Я мог бы обвинить его в том, что он не попытался найти решение, которое плавало на поверхности. Я знал, как все предотвратить. Я мог заставить его заплатить за этот приказ. Но ты… я хотел вырастить тебя в безопасном и чудесном месте. Я задавил свою боль. Нашел чудесную голубую планету, с лесами и разумной жизнью. Взял корабль и улетел. Ты стала моей дочерью, стала Зарой, о чем я ничуть не жалею. Я не знаю, какой выросла бы моя дочь, останься она в живых, но о такой девочке, как ты, можно только мечтать.

Вот почему я ненавижу Грейстона. Вот почему я думал, что сойду с ума, пока летел сюда. Я не знал, чему верить. Специально ли забрали тебя? Или это такая жестокая насмешка судьбы? А сейчас… о, Зара, дорогая, я вижу, что ты любишь его. Я вижу, как ты ему улыбаешься, как ты говоришь о нем, я вижу все. Но самое страшное, что он тоже любит тебя. Я не знаю, чье это наказание, но мне хочется верить, что не твое. Прости. Прости, Зара, я не собирался тебе говорить этого ни при каких обстоятельствах. Но… но что делать, я не знаю. Я лишь знаю, что очень люблю тебя. И что бы ты ни решила, чем бы ни кончился этот брак, я твое решение приму.

– Люблю, – эхом отозвалась я. – Он чудесный. Ты… понимаешь, я никогда не чувствовала такого. Это как в сказке, как в кино, когда тебя любят и радуют. Когда устраивают тебе свидания, о которых ты не могла мечтать. Когда так любят, что все говорят взглядом…

– Знаю, – шепнул он.