Но Габер уже внимательно смотрел на нее:
— Теперь что дальше. Простейший вариант — ты обращаешься. Я беру твое сердце, и дальше не трогаю твоих друзей. Перед этим я поклянусь особой клятвой, что они не пострадают от моей руки. А ты — нерушимой клятвой драконов, что не растерзаешь меня после обращения и позволишь убить тебя. Знаешь, как звучит эта клятва? «Клянусь яйцом своей матери…».
— Драконы не несут яиц! — крикнула Ева.
— Не несут. Но клятва существует. Согласно преданию, она действует во всех мирах, где живут драконы. Ведь по легенде драконы родились из яйца, снесенного бестелесной космической драконицей в центре Вселенной… Поклянешься, обратишься и… Так ты пожертвуешь собой ради любимых людей, милая Ева. Ты ведь всегда об этом мечтала? Да? Если нет — я буду мучить их одного за другим. Спящих. Начту с этой девочки. Вернее, разбужу ее и помучаю прямо в этом круге. Посмотрим, сможешь ли ты устоять… Так что ты выберешь, Ева? Мучения близких или просто путь? И, да, кстати. У меня ведь два дракона! Если не получится с тобой — маловероятно, но все же может быть — то однозначно получится с этой малышкой. Уверен, она не устоит и согласится на все, если я буду мучить и убивать ее мужа у нее на глазах. Просто мне, милая Ева, будет приятнее, наконец получить твое сердечко. Я слишком долго шел к этому, чтобы бросить затею и ограничиться сердцем вашей маленькой Емы. Хотя… Знаешь, Ева, есть и третий вариант. Он вряд ли тебе понравится, но вдруг…
— Что за третий вариант? — зло спросила Ева.
Ну конечно! Габер просто обязан был поставить ее в безвыходное положение. Рано или поздно так должно было случиться.
Ведь все было слишком гладко! Она знала, что так гладко и хорошо быть не может!
— А вдруг ты согласишься принять мое предложение… Драконьей руки и сердца! — закончил Габер. «Что?» — пронеслось у Евы, а сердце просто зашлось от омерзения и возмущения. — У нас есть запасной дракон, милая, — Габер резко подошел к ней, положил одну руку ей на щеку, а другой с вожделением провел по шее Евы. — Я возьму сердце девочки, — прошептал он Еве в губы. — Стану драконом. А ты — моей драконицей. От нас пойдет новое поколение драконов, которых мы воспитаем согласно нашим целям…
«Какой кошмар!» — подумала Ева. Неужели мерзавец всерьез полагает, что я могу согласиться?
Неужели это хоть на мгновение приходит ему в голову?!
А ведь, видимо, приходит…
Габер склонился к ее губам, и Еву просто чуть не вывернуло от его близости.
— …Зачем тебе умирать, моя милая Ева? Мы с тобой давно повязаны. И я хочу тебя больше, чем хочу убить тебя. И то, и другое доставит мне удовольствие. Но… быть с тобой, пожалуй, все же приятнее… Ты ведь ускользнула от меня тогда… в самый последний момент! — он рассмеялся и ненадолго прижался к ее губам кратким поцелуем.
Холодным, каким-то липким.
Прежде Еве захотелось бы умереть, только чтобы не ощущать этого. Теперь же… Отчаянная мысль мелькнула у нее в голове.
…Сделать вид, что согласна и еще потянуть время. Пусть разбудит Ему, пусть отправится за Бормиасом, чтобы пытать его у нее на глазах… Это даст выгадать время. Еще немного времени. И, кто знает, возможно, Еве удастся освободить хотя бы руки. Или как-то связанной доползти до границ круга.
Ей ведь только и нужно, что оказаться за пределами этого проклятого места! Она сможет обратиться — и тогда весь гнев и вся мощь первого в мире дракона обрушатся на Габера!
— Но я ведь не люблю тебя. Я тебя ненавижу, — сказала она, словно выплюнула, когда лицо Габера чуть-чуть отдалилось. Быстро согласиться — слишком нереалистично. Она должна сказать то, что Габер ожидает…
— Это неважно, — усмехнулся Габер. — В мире будет два дракона. И тебе не останется ничего другого, как принять меня. Таким, какой есть… Я ведь сделал тебя чудовищем, Ева. Таким же чудовищем, каким ты считаешь меня. В тебе есть это. Ты мечтаешь растерзать меня, и тебе меня не жаль — значит, ты такая же! Я уже говорил тебе об этом, тогда, помнишь, на камнях разрушенной тобой беседки?! Тебе нужно лишь отпустить себя… И мы будем стоить друг друга. Поверь, нам понравится править этим миром. Власть всегда приятна. Ты просто еще не вошла во вкус. Ну так что, ты согласна, моя сладкая драконья девочка?
Про себя Ева скривилась от омерзения, в последний раз прошептала свою считалку: «Маркиз, попытайтесь! Давайте, у вас получится!». И, стараясь играть как можно реалистичнее, подняла на Габера глаза.
Вот уж чему жизнь ее научила — так это обманывать.
— Знаешь, — произнесла она. — Я могла бы сказать, что лгуньей и обманщицей меня сделала моя жизнь. Ты — в том числе. Но ты прав. Я и верно чудовище. Ты сделал меня чудовищем, заставив страдать. Страдания преображают. Заставляют озлобиться, измениться. И, пожалуй… Знаешь, что я тебе скажу, сладкий Габер? Знаешь?
— Неужели ты скажешь «да»? — удивленно поднял вверх брови Габер.
— Скажу, что, пожалуй, я столько ходила под смертью. Столько мучилась. И мне это надоело. Пожалуй, моя жизнь для меня важнее всего остального. Я согласна. У меня лишь одно условие…
В глазах Габера сверкнула радость. Злая, ненормальная радость. Его душа давно превратилась в гнойную черную клоаку, поэтому он мог поверить в то, что и Ева такая же. Многие ведь судят о других по себе.
— Какое? Пожалуй, я могу дать тебе эту поблажку.
— Вернее — два. Ты не будешь мучить саму девочку Ему перед смертью. Мучай Бормиаса. Мне его не жалко… — соврала Ева. — Второе. Ты не тронешь Грайнора. Пусть отправляется на все четыре стороны. Ему все равно никогда не быть драконом. Пусть живет. Он был моим мужем два дня и подарил мне немало наслаждения. Тебе достанется уже… опытная жена. Можешь лишить его магии, лишить всего… но оставь ему жизнь.
— Хитрая девочка… — себе под нос прошептал Габер. — Впрочем, что мне стоит сейчас пообещать это? Я обещаю.
— Иди за Бормиасом. И, может быть, ты развяжешь меня перед этим? — словно бы устало прикрыла глаза Ева.
— Нет, только когда я стану драконом. Когда я буду сильнее тебя, — усмехнулся Габер. — Что же… — он склонился, чтобы закрепить соглашение коротким мерзким поцелуем. — Мы вернемся к этому… потом, — произнес он, вытерев губы.
И медленно пошел к выходу.
Ева облегченно выдохнула. Сейчас.
Сейчас он отойдет, и она поползет… Будет цеплять зубами за пол, но доберется до границ круга!
И тут… прежде, чем Габер, успел выйти, высокая фигура появилась в арке выхода.
— Боюсь, ты поспешил принимать решения, маг! — сказал Грайнор и поднял руку, в которой засветилась светло-голубая молния.
Еще миг — и в проеме второго входа, который Ева прежде не заметила, возникла еще одна фигура. Бормиас. С мечом и пистолетом.
Лицо Габера застыло. Если бы у него были нормальные человеческие эмоции, то, должно быть, в глазах загорелось бы необыкновенное изумление. В тот же миг в его руке возник сияющий шар.
— Как же вам удалось проснуться, подонки! — тихо, сквозь зубы, произнес он. Но все его услышали.
— Грайнор, подожди! Он сильнее, как маг! — закричала Ева, отчаянно ерзая на стуле.
— Возможно, — спокойно ответил Грайнор. — Только, боюсь, он не учел одного… Давай, Бор! Пробуем! — крикнул он брату в тот же момент, когда с его руки сорвалась молния, из пистолета Бормиаса вырвалась пуля, а Габер отправил в Грайнора свой шар.
Магия столкнулась с магией, пуля спружинила от стены защиты, которую выставил Габер. Пространство огромного зала взорвалось серебряными и алыми всполохами.
И в этот же самый момент…
Грайнор замер, воздел вверх руки… и вдруг его образ начал истончаться, таять. Еще миг — и он рассыпался на бесчисленное число черных частиц. Они начали свиваться в вихрь. Тот самый вихрь…
Ева тоже замерла, изумленно глядя на происходящее. А сердце залила радость, может быть, еще не столь уместная.
Она знала, что он ощущает сейчас. Знала, как это! Просто прежде она не видела со стороны, как рождается дракон. Знала лишь «изнутри».
