просто ошеломляло. Немного подумав, мужчина продолжил.
– Не знаю, почему так стало и, честно говоря, мне не интересно. Кажется, как только я увидел тебя, тогда на дереве, и все в моей голове пришло на свои места. Возможно, большей частью это говорит волк… те далекие предки, подарившие мне животную часть себя. Но я знаю лишь то, что ты мне нужна. Больше чем все остальное. Я до чертиков боюсь, что ты умрешь при родах, как мать Маккона и Конхенна. Это пугает больше смерти – ведь тогда мне придется жить ради чего-то или кого-то другого и, честно говоря, я не думаю, что смогу.
Она остались в тишине. Только тонкие женские пальцы беззвучно с шорохом скользили по больничной одежде, нагретой теплым мужским телом, долгими ласкающими движениями. Фир думала о своих страхах. Какими мелкими казались они сейчас. Ведь она ни на секунду не рассматривала самой возможности, остаться без него. Быть без Эккарта, это… как не дышать. Он прав. Во всем.
– Я люблю тебя, – шепот, тихий, как дуновение ветра. Но он услышал, наверняка.
– Знаю, – бархатный голос ласкал не хуже рук, поглаживающих женское тело. – Никогда в этом не сомневался. Ты всегда говорила мне об этом. Не только словами.
– Не представляю будущее без тебя рядом, – Фир потерлась о большую мужскую ладонь щекой, – я даже не помню, каково это, жить порознь. Мне кажется, ты всегда был рядом.
– Я рад, – его большой палец ласкающим движением скользнул по женской скуле, – потому что мне тоже так кажется. Иногда я думаю, что жизнь до тебя была просто сном. Если бы не близнецы.
– Дети… пугают меня, – прошептала Ллариг совсем тихо. – Я не смогу быть хорошей матерью. Просто не знаю, как.
– Ну, – ласкающим движением он провел по мягким женским волосам, – а я не помню, как быть отцом, но вместе – мы справимся. Если уж боги находят в себе силы, чтобы проснуться и снова взять все в свои руки, то мы тоже сможем.
– Постараемся, – уточнила она, поудобнее устраиваясь рядом, – очень сильно постараемся.
***
– Через эти стекла почти ничего не видно, – недовольно пробурчала Фир, откладывая темные очки обратно на свою прикроватную тумбочку.
– В моем положении это то, что нужно, – Эккарт протянул к ней одну руку, второй закрыв глаза от света. – Все слишком ярко. Такое чувство, что солнце бьет мне прямо в глаза.
– Тут не так уж и светло, на самом деле, – отметила Шапка.
Подхватив очки, Ллариг подошла к мужчине. Ее тело все еще болело, так что, наверное, следовало благодарить Богиню за те несколько дней беспамятства, в которые организм хоть как-то восстановился. Украдкой взглянув в зеркало, Фир нахмурилась. Слишком бледная, с темными кругами под глазами и кроваво-красной линией рта… Что если она не понравится Эккарту такой? Теперь, когда он может видеть? Обернувшись к нахмурившемуся оборотню, она пожала плечами. Есть вещи, на которые мы не можем повлиять, правда?
Подойдя к мужчине, Фир вложила в его руку солнечные очки. Эккарт надел их, с облегчением выдохнув. Хмурое выражение исчезло с его лица, забрав с собой мелкие морщинки с уголков глаз. Мужчина с интересом оглядел пространство, остановившись на гибкой женской фигуре рядом.
– Самое красивое зрелище в моей жизни, – улыбнулся он, – но я предчувствую еще более прекрасное, когда мы окажемся только вдвоем, и та толпа, которая сейчас за дверью, будет занята чем-нибудь кроме нас.
– Толпа?
Его взгляд, даже из-под почти не прозрачных стекол, обжигал, совершенно лишая Фир связных мыслей. Она рефлекторно облизнула губы и выдохнула, потянув себя за ярко-красную прядь волос.
– Ну, да, – Эккарт протянул к ней руку. – Родственники, друзья, семья, врач. Я слышу, как они говорят под дверью.
– О чем? – В голосе Фир ощущался нежный бархат.
Вложив пальцы в его ладонь, Шапка сделала шаг вперед, встав ближе.
– О всякой ерунде, – он подтянул податливое тело еще ближе. – В основном, стоит ли нас оставить еще под наблюдением или уже можно отправлять домой.
Его рука проникла под больничную рубашку Ллариг, пройдясь по нежной коже. Подцепив бесформенный балахон одним пальцем, мужчина поднял ткань вверх и облизнулся. С тихим урчанием оборотень уткнулся в мягкий женский живот, прижимая тело Фир как можно ближе к себе. Мягкие губы проложили дорожку из поцелуев вниз, где бархатный влажный язык скользнул во впадинку пупка. Дыхание ее сбилось, а ноги подкосились, практически заставив осесть на крепкие мужские руки. Эккарт остановился, глубоко вдохнул аромат любимой, и глухо застонал.
– Больно? – В ее глазах еще плескалось удовольствие, мозг уже сканировал информацию.
– Очень, – мужской голос был глухим и сбивчивым. – Особенно, когда я думаю о том, что сейчас врач придет, а у меня колоссальный стояк. И вдвоем мы с тобой останемся не настолько скоро, как мне того хочется.
Фир издала мягкий грудной звук, полный довольства и нетерпения, заставив его сладко содрогнуться.
– Я же говорил, что их уже можно выписывать, – довольный голос Маккона заполнил пространство, вызвав громкий рык у его отца.
Маленькая комната почти мгновенно заполнилась народом, Эккарт едва успел одернуть рубашку Ллариг, высоко поднятую его собственной рукой. Все шумели и улыбались друг другу. В палате даже оказалось несколько фей-крошек, попавших сюда непонятным способом. Наверное, их захватил сюда кто-то
