спешился рядом с самым большим шатром и с написанной на лице яростью зашагал ко входу. Следом прискакали два генерала армии Парфии и Джахандар аль-Хайзуран.
Группу прибывших остановил капитан дворцовой стражи и попросил сдать оружие.
Селим возмущенно отказался выполнить требование, однако Джалал лишь спокойно ему улыбнулся:
– Не смею вас задерживать, если пожелаете вернуться во дворец, – и отвесил изысканный поклон. – Полагаю, мы в любом случае скоро снова встретимся.
Султан презрительно усмехнулся и бросил на землю саблю и кинжал. Остальные последовали примеру предводителя. Затем все четверо прошли в шатер халифа Хорасана и обнаружили, что там их уже ждут. Халид с приближенными сидел за длинным низким столом. По обеим сторонам на высоких железных шестах висели лампы. Сзади была установлена изящная резная ширма, которая разделяла надвое пространство шатра.
Халид сидел в центре. По левую руку от него расположился шахрбан Рея. Сбоку от него – Тарик Имран аль-Зийяд и Омар аль-Садик. Капитан дворцовой стражи занял место справа от халифа. Тот указал гостям на подушки напротив:
– Прошу, садитесь.
Едва скрывая недовольство, Селим опустился на предложенное место. Один генерал расположился справа, второй – слева. Джахандар аль-Хайзуран побрел к углу стола под пристальным взглядом Тарика.
Халид несколько секунд бесстрастно смотрел на султана, после чего начал:
– Раз уж мне наконец удалось привлечь ваше внимание…
– Где моя дочь, ты, сын блудницы? – перебил Селим.
– Дочь? – холодно переспросил халиф, даже не пытаясь скрыть отвращение. – Имейте хотя бы совесть говорить «дочери». – В глазах правителя Парфии на секунду отразилось изумление, но тут же сменилось настороженностью. – Полагаю, вы соблаговолите наконец признать Деспину? – продолжил Халид с каменным выражением лица. – Учитывая, на какие поступки она пошла ради вас?
Воцарилась гробовая тишина, словно присутствовавшие увидели призрака. Джалал стиснул кулаки и напрягся всем телом, будто готовился напасть в любой момент. Будто готовился вершить правосудие.
– Да, я признаю ее, – кратко ответил Селим.
– Хорошо, – кивнул Халид. – Хотя бы одна несправедливость в отношении нее исправлена.
– Не делай вид, будто тебя заботит судьба Деспины, – хмыкнул султан. – В конце концов, она много лет жила во дворце Рея рабыней. – Он поерзал на подушке и сказал: – Как бы там ни было, я знаю, что ты обращался с ней достойно. – Затем язвительно добавил: – Видимо, приберегал лучшее для жен.
Джалал едва слышно выругался, но Халид словно не заметил оскорбления и даже не попытался оправдаться, лишь ледяным тоном произнес:
– Как и обычно, вы хотите переложить вину на других за собственные прегрешения. Однако снова и снова получаете в награду только презрение.
– Я явился сюда не для того, чтобы выслушивать поучения от мальчишки, – фыркнул Селим. – Перейдем к делу. В письме ты сообщил, что взял в заложники Ясмин.
– Ты привез Шахразаду? – осведомился Халид, откидываясь на подушки и кладя руки на стол.
– Я передам то, что тебе дорого, в обмен на то, что дорого мне, – помрачнев, ответил султан.
– Приятно знать, что вас заботит хоть что-то, помимо спасения собственной шкуры.
– Хватит играть словами, надменный ублюдок!
– А ты не вздумай меня обманывать, лицемерный трус!
– Да как ты смеешь…
– Еще как смеет, дядюшка Селим, – раздался мелодичный голос из-за резной ширмы. – Мой муж вообще очень смелый человек.
Халид впервые за время встречи улыбнулся, хотя и злорадно, когда Шахразада скользнула к столу. Она была одета очень просто: в кремовый камис и светло-серые шаровары, безо всяких украшений, если не считать инкрустированного самоцветами кинжала. Вьющиеся волосы доходили только до плеч.
Однако выглядела девушка как никогда царственно.
Халид наблюдал, как Селим безуспешно старается скрыть изумление.
– Вы удивлены, дядюшка? – блеснув каре-зелеными глазами, осведомилась Шахразада. – Полагаю, вы отрядили на мои поиски немало стражников. Или думали, что я не сумею выбраться из города? – Она села рядом с Халидом.
Султан Парфии с завидной быстротой оправился от неожиданного появления бывшей пленницы и улыбнулся ей, хоть слегка натянуто, без прежней самоуверенности.
– Ты не перестаешь меня поражать, Шахразада аль-Хайзуран. Однако тебе, вне всякого сомнения, оказали помощь в побеге. Надеюсь, однажды ты поведаешь мне всю историю целиком, чтобы я устранил недостатки в работе дворцовой охраны.
– Да уж, эту историю точно сто́ит послушать, – усмехнулась Шахразада. – И мне действительно оказали помощь. Далее прошу соизволения передать слово вашим любезным дочерям.
Шахразада с мрачным удовлетворением наблюдала, как Селима ставят на место его же дочери. Сначала одна, потом другая.
Они полностью разгромили планы султана.
Хотя это не могло вернуть к жизни Рахима, Шахразада все же ощутила тень злорадства при виде того, что Селим пал от женской руки. И в особенности – от руки тех, кого сам же считал никчемными или использовал как марионеток. Настала пора султану узнать, что его дочери – не просто средство достижения цели и от них нельзя избавиться из прихоти.
Но самое серьезное испытание ждало Селима при встрече с Ясмин. Деспину он никогда не принимал во внимание. Но вторую дочь любил всем сердцем. Ценил ее как продолжательницу рода. Как свое будущее.
– Что же ты натворила? – вздохнул султан, когда осознал всю меру предательства Ясмин.
– Мне пришлось так поступить, чтобы остановить кровопролитие, отец. – Та едва сдерживала слезы, но не плакала, демонстрируя завидную выдержку перед лицом серьезного потрясения, как неохотно отметила Шахразада. – Чтобы остановить бесконечную войну. Бесконечные интриги.
– Я делал все это ради тебя. Ради того, чтобы обеспечить тебе достойное будущее.
– Нет, – печально покачала головой Ясмин. – Ты делал это по многим причинам, но только не ради меня. Иначе уделил бы время, чтобы спросить, желаю ли я того. И получил бы ответ: нет, не желаю. Ты даже не представляешь, чего я на самом деле хочу.
– И чего же? – с суровым видом поинтересовался Селим.
– Хочу жить, не испытывая сожалений о том, кем являюсь.
– Я никогда…
– Ложь! – воскликнула Ясмин, выпрямляясь. – Если бы ты не был таким лицемерным интриганом, то я, может, и не отпугнула бы всех тех, кем дорожу. Может, и обрела бы счастье, к которому так стремилась.
Шахразада заметила, что взгляд принцессы Парфии, словно против воли, на мгновение метнулся к Халиду, и не стала ее осуждать, так как прекрасно понимала, насколько тяжело осознавать, что недостойные поступки отца послужили преградой отношениям с любимым человеком.
– Может, тогда тебе не пришлось бы прибегать к крайним мерам для достижения целей, – со вздохом закончила Ясмин.
– И что же нам делать дальше, дочка? – с искаженным от ярости лицом спросил Селим. – После того, что ты натворила, растоптав честь семьи? Желаешь теперь сдаться? Желаешь потерять все в погоне за
