подбородок рукой, смотрит на меня Иса.
− А я не знаю, что делать. Мне до сих пор страшно. Но и отказаться от надежды, что всё может наладиться, я не могу, − тяжело вздыхаю.
− Знаешь, в подобных случаях помогает только один способ.
− Какой? – с надеждой смотрю на неё.
− Спроси себя, что ты будешь чувствовать если действительно откажешься от них? Спустя месяц, год, много лет. Сможешь жить с осознанием, что могла попробовать всё вернуть и наладить, но струсила и даже не попыталась?
− Я пыталась раньше, − поджимаю губы. – На всё была готова ради них и их любви. Но тогда им это было не нужно.
− Я знаю, Лин. Я на твоей стороне, − подаётся ко мне Иса. – Тебе не нужно что-то мне доказывать. И я понимаю, как сложно довериться после боли и предательства? Просто… Я вот о чём думаю. Этот твой Морад сказал, что придёт, когда наступит время. Когда ты восстановишься, как я поняла. Верно?
− Да, − киваю. Правда, я уже действительно не уверена в том, стоит ли полагаться на его слово.
− Так используй это время на то, чтобы понять, действительно ли ты этого хочешь? Действительно ли тебе это нужно? А вдруг… они не врут, не переоценивают себя и на самом деле смогут ужиться втроём рядом с тобой? Вот представь, что это возможно, а ты от этого откажешься?
Я понимаю, о чём она. И не раз представляла, как буду жить дальше, одна. Пыталась представить, смогу ли полюбить ещё кого-то. Впустить в свою жизнь.
Кажется, что нет. Что никогда больше. Но…
Бить кулаком в грудь, заявляя, что никогда в жизни больше не подпущу к себе мужчину, наверное глупо… Вот только уже сейчас я понимаю, что любовь к этим троим выжгла меня для остальных. Никто не вызовет во мне столько чувств, как мои супруги. Столько любви, страсти, боли, тоски, жажды, злости, нежности, обиды, всего. Они переполняют меня. До сих пор.
И я осознаю, что разорвав с ними связь, скорее всего вырву себе сердце окончательно, уничтожу часть себя. Во мне останется только любовь к детям. Смогу ли я исцелиться, чтобы насладиться столь дорогой свободой? Не знаю.
А теперь, когда они меня нашли, когда дали новую надежду, когда я поняла, что не смогу разлучить своих сыновей с их отцами, а значит, мне придётся жить где-то рядом, даже если связь будет разорвана. Что я буду видеть своих бывших супругов, видеть их новых избранниц, знать, что возможность всё же была, но я её упустила…
− Ты права, Иса, я буду всю жизнь сожалеть, − киваю потерянно. − Но как мне забыть всё то, что между нами было? Как избавиться от обиды? Дело ведь не только в моём страхе и недоверии. Не только в их ревности. Они меня очень сильно ранили, заставили почувствовать себя преданной. Обидели. Это глупо, эгоистично… но мне обидно и больно до сих пор. И отпустить их тоже больно. Как мне быть?
− Ну вот и скажи им это. Что обидели. Что больно. Что не можешь вот так вот просто взять и всё забыть. Но готова дать им шанс всё исправить, раз уж они так уверены, что это возможно, − настойчиво смотрит мне в глаза Иса. − Если ты будешь и дальше отмалчиваться и шарахаться от них, это точно ничего не решит. Отношения так не выясняют.
Что-то слишком многие стали требовать от меня искренности. Не представляю, как я всё это им скажу. Как откроюсь настолько. Но подруга права. Кажется, без этого никак. Либо жечь мосты, либо говорить и разбираться.
− Я вообще не умею их выяснять, − зябко передёргиваю плечами. – Обычно я предпочитаю отойти в сторону и по возможности избежать конфликта. Никогда не умела отстаивать саму себя. Особенно, если чувствовала себя обязанной за что-то. Ради близких могу горы свернуть, а ради себя… ничего. Наверное, поэтому Повелители так ко мне и относились.
Ведь действительно, я растворилась в своих супругах. К чему им было разбираться в моих потребностях, если казалось, что я живу только для них. Если я делала вид, что меня всё устраивало. Впрочем, почему вид? Я реально в это верила. Почему-то вспоминается, как А-атон с Са-оиром злились, что я не могла ничего попросить для себя. Словно мою личность определяло то, что они мне дают и позволяют. Но это ведь не так.
− Лин, можно личный вопрос? – задумчиво сводит брови Иса.
− Смеешься? – хмыкаю. – А до этого были не личные?
− До этого были о мужчинах. Я о тебе хочу спросить. Ты себя любишь? Только честно.
В груди почему-то больно сжимается. Словно подруга ступила на запретную территорию. Мне неприятно думать над этим вопросом. Словно я расписываюсь в эгоизме. Но ведь любить себя вроде как правильно и нужно. Так все земные психологи говорят.
− Я… не знаю, − качаю головой.
Никогда об этом не задумывалась. Всегда больше переживала, как относятся ко мне другие, не приношу ли я слишком много хлопот, заслужила ли всё то, что мне дают. Заслужила ли любовь… Но разве она не должна быть безусловной?
Ведь чувства либо есть, либо нет.
Мои вот есть.
Подруга так выразительно на меня смотрит, будто читает все мои мысли. Качает сокрушённо головой.
− Как всё запущенно. Будем учить. Но сначала мне интересно услышать, что ты решила. Дашь им шанс?
− Дам. Но на своих условиях
Знать бы ещё, как правильно сформулировать эти правила. Ведь многое они мне и так обещали.
Как ни странно, но на весь остаток дня меня оставляют в покое. Никто не приходит, не буравит пристальным выжидающим взглядом, не предлагает свою помощь, не давит своим присутствием. Словно… мне дают время подумать.
Вот я и размышляю целый день. И какие только мысли в голову не приходят. Под вечер и вовсе начинаю думать, что мой сегодняшний побег, моя неспособность дать вразумительный ответ на вполне конкретное и обоснованное предложение, всё это задело, оскорбило, или даже разозлило моих супругов, вот они и прекратили свои попытки достучаться до меня, окончательно потеряв терпение. И от этого становится ещё обидней.
Знаю, что глупо. Но ничего не могу с собой поделать.
Но как раз к вечернему укладыванию малышей двери лифта вдруг открываются и оттуда появляется Сэтору. Увидев, что мы с Исой возимся с
