Прозвучал колокол, вырывая всех из мечтательного молчания ощущением несправедливости, обмана. Неужели прошло уже полчаса?! Да они только что вышли… только встали… всего пять минут… странно, конечно, что штаны и туники успели так сильно отсыреть.
Колокол прозвонил второй раз, длиннее и требовательнее и ее величество, взиравшая на водопад с залитым слезами лицом, решительно повернулась к сыновьям.
— Пора уходить, а то простынем. Канд, ты не видишь, что Илли вся мокрая?!
Вот теперь он увидел, и сразу всполошился и умудрился на руках пронести ее по лестнице, а потом почти бегом доставить в круглый зал, слыша за спиной третий, настойчивый звон колокола.
— Сухая одежда есть? — требовательно осведомился принц у анлера, ошарашенного таким стремительным появлением гостей и, получив утвердительный кивок в сторону умывальни, подтолкнул туда сеньориту секретаря, — переодевайся, быстро.
Не успела за сеньоритой секретарем задвинуться циновка, как к Кандирду подлетела очаровательная Листаель, и воркующим голоском осведомилось, понравился ли его высочеству водопад, и стало ли у него на душе светлее и чудеснее?
— Несомненно, — прохладно кивнул ей принц и демонстративно отвернулся к брату, — Бенгальд, ты идешь переодеваться?
— Да, — довольно ухмыльнулся не сводивший с него взгляда старший принц, — тебя жду.
Его третьему высочеству не удалось, как он намечал, поговорить с матерью, но теперь Бенг об этом больше ни капли не жалел, похоже, ее величеству опять удалось повернуть всё именно так, чтобы в выигрыше остался королевский дом. Ну а подробности он успеет выяснить и позднее, не обязательно лишний раз привлекать внимание эльфов таинственными переговорами.
Анлер Тинурвиель сидевший у самого выхода рядом с рычагом звонка, остановившимся взглядом изучал исчезающие за циновкой плечистые фигуры принцев и пытался убедить себя, что ему это почудилось. Просто померещилось, что знойного, оранжево-малинового жара приворота больше нет в ауре младшего принца, словно никогда и не было. И это было не просто странно, это было невозможно! Эльфийский приворот — это не дурманящий разум напиток травниц, вызывающий страстное влечение, это не наговор ведьм, подменяющий в разуме лелеемый мечтами облик одной девы на образ другой. Эльфийский приворот это сгусток ментальной энергии, неустанно приковывающий внимание жертвы к нужному объекту и когда он сольется с аурой, его невозможно ни снять, ни нейтрализовать. Постепенно он тает, но до того времени никуда исчезнуть не может.
А вот в ауре принца его нет, остался лишь все разгорающийся, серебристо розовый отсвет истинной любви, но надеяться, что ее пробудила своими кокетливыми ужимками неугомонная Листаель было бы со стороны анлера невероятно наивно.
— Анлер Тинурвиель, — незадачливая претендентка на место шпионки во дворце Кандирда, упорно пыталась обратить на себя внимание эльфа, — может мне еще раз… ну бросить на него… вам не кажется, что подействовало плоховато?
— Что?! — не сразу отвлекшись от своего занятия анлер скользнул по ней рассеянным взглядом и обмер.
Так вот же он, проклятый приворот, никуда не делся! Каким-то невероятным образом срикошетил назад и уже уверенно впитался в бледненькую ауру смески.
— Я говорю, может, мне его еще раз? — На щечках Листаель горячечным жаром разгоралось нетерпение, — для надежности?
— Дай-ка мне амулет, — потребовал Тинурвиель и едва амулет приворота показался в руке девушки, решительно выдернул его из холеных пальчиков, — ничего не нужно, вполне достаточно. Теперь несколько часов постарайся сохранять равнодушный вид… иди.
Анлеру требовалось срочно поговорить с правителем. Операция провалилась, еще не начавшись.
Обратный переезд в подземных повозках не произвел на гостей первоначального впечатления, теперь они были полностью поглощены необыкновенными впечатлениями и пережитым восторгом, и ехали молча.
Кандирд тоже молчал, впервые в жизни осознав, что можно наслаждаться одним только присутствием рядом любимой девушки, не получая от нее ни поцелуев, ни объятий. Разумеется… поцеловать Илли он бы ни за что не отказался… но пока был счастлив и тем, что она наконец-то рядом и не бормочет чего-то вредному растению, не позволяющему даже протянуть ближе к ней руку.
А еще можно почти открыто любоваться ее побледневшим за последние дни личиком, называть про себя самой замечательной и самой любимой, и замирать в душе от нежности и счастья, что она есть на свете и что она наконец-то нашлась. Теперь он понял это достоверно и не собирался отказываться или спорить, если Бенг начнет интересоваться или подкалывать.
Точно так же принца нисколько не волновало то непреложное обстоятельство, что Илли пока его не любит. Ну и что в этом особо страшного? Он ведь и сам столько лет жил и не знал, что можно так истово обожать девушку, которая меньше месяца назад была ему совершенно незнакома. Да он никогда ни к одной из фавориток не чувствовал и сотой части подобной нежности и не знал теперь, кого больше нужно пожалеть, бывших подруг или его самого?!
Зато теперь принц точно знал, во всем мире ему нужна лишь она девушка, и он сделает все, чтобы доказать ей свою любовь и дождется, пока Илли полюбит его в ответ.
А сама Илли в это время пребывала в совершеннейшей панике, не находя ни одного способа справиться с неожиданной бедой. Она уже почти не сомневалась, что принц на нее запал, хотя и считала раньше такой поворот событий практически невозможным.
Да что он вообще в ней такого нашел, чуть не плакала сеньорита, вон смеска какая хорошенькая, да и в Анирии было на что посмотреть, все параметры соблюдены… и к ним глаза и локоны. Правда, немного поспешила фаворитка качать права…
Илли стиснула губы, и мысленно шлепнула себя по щеке. Ни при каких обстоятельствах нельзя забывать, что ты знатная сеньорита, так ее учили, и это не раз выручало раньше и обязано выручать и дальше.
Однако, что-то не помогает придумать, как поступить с принцем?! Как возвращаться с ним во дворец, как жить рядом, если он горит желанием доказать ей свою любовь?
Как будто она сама слепая и ей что-то нужно доказывать! Да если бы только можно было, она и сама… Илли снова украдкой тяжело вздохнула, что скрывать, ей с каждым разом все приятнее чувствовать на плечах или на талии заботливое тепло его крепких ладоней.
Вот только нельзя ей влюбляться… никак нельзя, это главное правило, ни в кого не влюбляться, и не выходить замуж. Иначе все пропало… и она больше никогда больше не увидит тех, кто до сих пор живет в ее сердце.
