Я восторженно запищала и кинулась обниматься. Чувствовалось, что Егор доволен, удовлетворен и спокоен. Смотрел снисходительно, но точно обрадовался, что нам не придется расставаться на целых два дня. Его ладони скользили по моей спине, поглаживая, а под моими — мерно вздымалась мускулистая грудь. Мы смотрели в лицо друг другу. Я робко улыбнулась, погладив его по мускулистому плечу, потом пощекотала пальцами гладкий упрямый подбородок.
— Не понимаю, чем я тебе приглянулся? — черные брови Егора сошлись у переносицы.
Я мечтательно пожала плечами и подперла рукой щеку.
— Может потому, что для меня ты особенный? — тихо шепнула в ответ. — Лучше всех пахнешь… двигаешься, выглядишь, что-то делаешь… особенный во всем, даже если другие чего-то не видят… Самый-самый.
— Думаешь? — лениво усмехнулся Егор, чуть сжимая моя плечи, подтягивая повыше к себе.
— А ты меня… разве иначе воспринимаешь? — с затаенной надеждой едва слышно спросила я.
Он подтянул меня к своему лицу, перевернул на спину, уложив на свою руку. Склонился и провел кончиками пальцев по моему лицу, наверное, повторяя понравившуюся ласку. Я уловила его чувства, всколыхнувшиеся после вопроса: невероятную надежду, мрачные сомнения и неуверенность. Затем — всепоглощающее желание, но, скорее, не физическое, а душевное. Можно только предположить, чего именно он желает так сильно, с каждой секундой темнеющими глазами вглядываясь в мое лицо.
— Ты, действительно, другая. Для меня не такая, как все, — наконец проскрипел он.
Я с облегчением выдохнула, и он это отметил — глаза цвета темного янтаря таинственно сверкнули. Большим пальцем погладил мои губы, слегка сминая их, придержал мой подбородок, заставляя прямо смотреть ему в глаза. И едва слышно поинтересовался, послав по моей коже волну мурашек:
— А ты не боишься, став в чем-то уникальной для меня, особенной, попасть в капкан? Моих чувств? Перевертыши — собственники больше, чем любой маг: светлый или темный. А ты ведь к ним привыкла.
— Угрожаешь? — нервно хихикнула я.
Янтарный оттенок глаз оборотня вновь превратился в золотой, хищно поблескивающий. Сейчас на меня смотрел не человек, а зверь. Изучая, предупреждая и главное — проверяя.
— Верность кота, тем более крупного хищника серого мира, — далеко не шутки. Не игра. И отказаться от нее, наигравшись в любовь, у тебя не выйдет. Ягуар свою добычу никогда не отпустит и не отдаст другому.
— Я за верность всей душой, — хрипло выдохнула я.
Мои пальцы дрожали, когда я решилась коснуться его щеки, чтобы погладить.
— Настолько уверена в себе? — дернул он плечом, словно хвостом хотелось.
— Да, — потерлась щекой о его ладонь, обнимающую мое лицо.
— Хорошо, — ровно ответил он и поцеловал.
Нежно, сладко, долго…
Когда наши страсти утихли, я все-таки решилась нарушить тишину:
— Я знаю, тебе неприятно об этом говорить… Если коты верные… то как вышло, что твои родители попали в запутанную… ситуацию. И в итоге лишили тебя семьи?
Мы вновь лежали на боку словно ложка в ложке. Его рука на моем бедре напряглась, а тяжелый вздох всколыхнул волосы на макушке. Егор ответил коротко:
— В пару объединяются по разным причинам. Мою мать выдали за отчима по расчету. Два клана обменялись самками, чтобы прекратить стычки на своих городских территориях. О чувствах и верности речи тогда не шло. Да и не знает она, что такое верность и чувства, слишком не стабильна ее кошка. Вспыльчивая, злобная, расчетливая стерва. А бросивший ее любовник — ягуар, который поддался природным инстинктам, встретив самку в фертильный период.
— А твой отчим? — сипло от сочувствия и расстройства спросила я.
— А что он? — вяло спросил Егор.
— Он хранил ей верность?
— Они живы, Ксения. Просто для меня умерли, как и весь клан. Да, ненавидит, но хранит. Разум преданного супруга иногда бессилен против кошачьей сущности. А верность, предупреждаю еще раз, отдается в жизни единожды. Просто его кот слабый и свое защитить не сумел. А я — смогу!
— Я тоже буду беречь свое и никому не отдам, — буркнула, грозно посмотрев на Егора.
На несколько мгновений мы устроили «гляделки», а потом мой любимый расхохотался:
— Моя маленькая ревнивая рыська-собственница.
— Да, так и знай, мы с ней очень даже жадные собственницы и делиться ни с кем не собираемся, — подтвердила я.
— Ты умеешь управлять вертолетом? — опешила я, наблюдая за Савой, занимающим место пилота.
Утром нас привезли на большую круглую площадку за городской чертой. Одноэтажное здание аэропорта, ангары, десятка три винтокрылых машин. Хмурым принадлежат три из них. Лететь нам сегодня предстояло на черном, «хищном» вертолете, поблескивающем гладкими, для улучшения аэродинамических свойств, боками. Последнее осталось в памяти из школьного курса.
— Ксения, ты не знаешь даже десятой доли моих талантов, — насмешливо отозвался тигр, надевая наушники и проверяя бортовые системы. Знала бы, глядишь, пожалела, что выбрала Хмурого, а не меня. Я ведь предлагал…
— Сейчас сам пожалеешь, что не умеешь держать язык за зубами, — злобно рыкнул Егор, блеснув ледяными глазами.
Получив предупреждение, Сава развеселился пуще прежнего:
— Подумай, Ксеня, тебе действительно нужен этот невротик?
— Правильно про тебя Пелагеюшка говорит: тигруша-балабол, — раздраженно мурлыкнул Глеб, залезая в салон. — Будешь так шутить с моей Варюшкой, прорежу тебе клыки! По-дружески!
Я весело покачала головой, посмотрев на Егора, явно злившегося на друга. Он молча приподнял меня под мышки, передавая Глебу. Затем, забросив в салон небольшую сумку, в которую я сложила с утра одежду и кое-что в дорогу, легко и ловко запрыгнул сам.
— Техническую проверку сделали? — просматривая бумаги, поинтересовался Глеб. — А то над тайгой лететь, не хочется неприятностей.
— Мне доложили, что даже дважды проверили, — пробасил Сава, запуская двигатели и активируя блокировку боковых люков.
— Почему? — синхронно удивились Егор и Глеб.
— Первый раз вечером, когда готовили машину к полету. А второй — утром. Служащему не понравилось, что среди вертушек крутилась парочка посторонних магов.
— Возле нашего? — помрачнели мы все.
— Он не может утверждать на сто процентов. Поэтому проверили повторно, мало ли…
Егор задумчиво посмотрел на меня, а я ощутила его внутреннее беспокойство и сомнение. Тряхнув головой, он решительно пересадил меня в кресло рядом с собой и даже за руку взял, за что получил мой влюбленный признательный взгляд.
