— Опять взаперти сидеть буду, — поняла я.
— Надеюсь, это не продлится долго. В столице, знаешь ли, тоже фонтаны есть. А я теперь чувствую себя обязанным показать тебе их все, — хмыкнул он.
— Правильно, а то решу, что ты уделяешь мне мало внимания, и пойду искать нового друга, — заверила я.
— Хватит с тебя друзей, — посмеиваясь, ответил Тимер. — Вот у тебя уже есть я. И достаточно.
— Такой большой мир и всего один друг. Хотелось бы, побольше, — посетовала я.
— Один — зато какой, — не преминул похвалиться маг.
— И какой?
— Любящий, — ответил он тише и улыбнулся. — Всем сердцем, любящий.
Я смутилась и начала краснеть, но всё же улыбнулась.
— Думаю, мой отец не так представлял эту дружбу, — ответила я, целуя его в губы и пытаясь скрыть смущение, спрятавшись у него на груди.
— Уверен, что не так, — засмеялся Тимер, поглаживая мои волосы. — Наши отцы не сомневались, что произнесённая Рэйхардом клятва заставит магию породить ему сына.
— Родись я даже сыном — не смогла бы порадоваться такому наследству, — вздохнула я. — Не понимаю, зачем он это сделал. Раньше я не знала его, но хотела любить, ведь мама говорила о нём с нежностью. А теперь и этого не хочу.
— Думаю это сложно понять тем, кто рос в другом мире. Родись ты здесь, вполне возможно, что считала бы это щедрым даром и огромным шансом.
— Ты родился и вырос здесь, но я не вижу в твоих глазах радости от того, что планируешь идти к источнику, — парировала я.
— Ну, можешь считать меня не вполне нормальным, по меркам моего мира.
— Что такого в том месте? Почему ваши люди готовы умереть ради шанса до него дойти?
— Источник даёт огромную силу жизни, которую можно потратить либо на собственную жизнь, длящуюся в десятки раз дольше обычной, либо на клятвы крови. Очень сильные клятвы, ведь ты получишь возможность и отдавать, и требовать значительно больше. Истощаемость жизненной силы — это самое слабое место кровной магии, представь, что будет, если ты получишь стократный запас? Можно программировать свою судьбу. Судьбу своих детей. Если бы отец дошел до источника в молодости, то сейчас мы оба были бы живы.
— А твоя мама?
— Нет. Магия крови может влиять только на здоровье того, кто даёт клятву, и его детей. Жена не кровный родственник. Можно заставить свой организм через клятву выполнить для неё что-то, но нельзя влиять на её здоровье. Увы. Такой силой магия крови не обладает.
— От чего не стало твоей мамы? — тише спросила я.
— Остановилось сердце. Этот недуг должен был убить и меня, если бы не отец.
— Но ведь теперь с тобой всё в порядке? Клятва отца излечила тебя? — я коснулась его груди там, где билось сердце. Прижалась щекой и прислушалось. Оно билось размерено и громко.
Тимер молчал, ласково поглаживая меня по спине.
— Почему ты молчишь? — спросила я взволновано, оторвав лицо от его груди и заглядывая в глаза. — Тимер?
— В храме мне сказали, что клятва отца будет защищать меня половину жизни. Сорок один год. Это если я не произнесу за жизнь ни одной клятвы. А дальше моему сердцу придётся рассчитывать только на свои силы.
Я застонала и крепче обвила его шею руками.
— Почему ты не говорил мне?
— Я смирился с тем, что умру довольно молодым. Многие люди не проживают и столько, — спокойно ответил он.
Я бросила на него не одобряющий взгляд.
— Ну теперь-то я совершенно определённо решил дойти до того источника, — оправдался Тимер.
— Мы хоть знаем где он находится?
— Знаем. Проблема в другом — мы почти ничего не знаем о тех, кто его охраняет.
— А способ разведать о них больше есть? — поинтересовалась я.
— Ну вот если бы мне парочку экземпляров кто-нибудь в лабораторию доставил, — вздохнул маг мечтательно, на что я покривилась. — Но возле источника какая-то защита. Из лабиринта еще ни разу не удалось вынести образцы пород, ни её обитателей.
— Там обитают разумные существа?
— Разные. И разумные, и довольно примитивные. Примитивных больше.
— Не думала, что такое скажу… — вздохнула я, почесав нос и снова вздохнула. Сейчас я понимала, что это вопрос жизни и смерти — его и моей. — А что если попытаться этих примитивных исследовать уже внутри лабиринтов, или как ты это место называл?
— Не уверен, что это сработает, но мне нравится ход твоих мыслей, — широко улыбнулся Тимер.
— А мне не нравится, — тихо ответила я. — Совсем.
* * *
Мы добрались до столицы через пять дней непрерывного пути. Я была настолько уставшей, что все красоты столицы с замысловатой архитектурой и нескончаемыми фонтанами оставили меня равнодушной. Я мечтала лишь о том, что наконец сменю череду паромов, лодок и обозов на мягкую кровать и горячую еду.
Тимер не хотел везти меня домой посреди дня. Боясь привлечь ненужное внимание, он решил отсидеться оставшиеся до заката часы в таверне на окраине. Я буквально спала за столом, пока он уплетал объёмный ужин и попутно рассказывал про город.
Когда солнце, наконец, село, Тимер нанял извозчика и мы поехали в центр. Дом семьи Кардель находился именно там. Маг настоял, чтобы извозчик ввёз нас прямо за ворота, но привратник сначала отказался впускать городской экипаж внутрь. Выглянув в окно и позвав привратника по имени, Тимер быстро исправил это неудобство. Мужчина раскланялся, назвал Тимера хозяином и широко распахнул ворота.
Так как в период тёмной ночи я научилась видеть в темноте, то ночь не могла помешать мне рассмотреть небольшой, но густо заросший зеленью сад. Здесь было несколько очень старых ветвистых деревьев, высотой с трёхэтажное здание, к которому мы и приехали и множество кустов с мелкими блестящими листьями. Растения, похоже, не стригли и они росли так, как хотели. Отчего возникало ощущение заброшенности этого места. Но при этом дорожки были начисто выметены и покрашены красной краской.
— Наконец, дома, — выдохнул Тимер, остановившись напротив парадной двери. — Тверф, брат с сестрой здесь? — спросил он у привратника.
— Да хозяин. Уже отужинали. Сказать Ролде накрыть и вам?
— Нет. Мы не голодны, — ответил Тимер, обнимая меня одной рукой. — Пусть приготовит нам спальню.
— Так уже готова, хозяин. Нам приказали держать комнату чистой и тёплой.
Тимер улыбнулся еще шире и распахнул дверь.
Мы попали в небольшой, но уютный холл. Стены здесь обтягивала тёмно-бордовая ткань, выцветшая от времени, а мебель, наоборот, казалась совершенно новой. Подлокотники кресел блестели полированным деревом и золочеными элементами. На лакированных полках красовались, по всей видимости, дорогие вазы.
