Она подняла голову и прошептала так громко, как смогла, — Пойдем. Дамону необходимо пространство для маневра.
— Да, — прошептал ей в ответ Стефан. Но прежде чем он отвернулся и шагнул в направлении нетерпеливой Бонни, он легким покровительственным поцелуем коснулся лба Елены.
Позади себя Елена услышала, или скорее почувствовала, как Дамон с кошачьей ловкостью перемахнул через пролом.
Елена подняла глаза и смотрела на затылок Стефана. Она не могла осмыслить бурю эмоций, переполняющих ее сейчас: любовь, страх, трепет, волнение, и, конечно, благодарность, все сразу.
Она не осмеливалась повернуться и посмотреть на Дамона, но она испытывала теже чувства по отношению к нему.
— Еще несколько шагов, — настойчиво повторял он, — Еще несколько шагов.
Спустя вечность они стояли на твердой земле, обнаружив неподалеку средних размеров пещеру, и Елена упала на колени. Она была измучена и слаба, но она попыталась поблагодарить Дамона, когда он проходил мимо нее по заснеженой горной тропе.
— Ты была на моем пути, — грубо ответил он, и голос его был подобен холодному ветеру. — Если бы ты начала падать, то, возможно, перевернула бы мост. А у меня сегодня, как оказалось, не было намерения умирать.
— Что ты сказал ей? Что ты только что сказал? — подбегая к ним, спросил Стефан, до этого момента, находящийся довольно далеко, чтобы услышать их разговор, — Что он тебе сказал?
Дамон, исследующий свою ладонь на предмет колючек, не поднимая глаз, произнес, — Я сказал ей правду, только и всего. Она — ноль, она провалила два испытания. Давайте надеяться, что до сих пор вы справлялись и вам будет позволено войти в Сторожку. Потому что если смотреть беспристрастно, становиться ясно, что мы провалили испытания. Или следует сказать, один из нас провалил?
— Замолчи или я заставлю тебя замолчать, — сказал Стефан не свойственным ему голосом, такого Елена прежде не слышала. Она посмотрела на него. Он выглядел так, словно постарел на десять лет. — Ты больше никогда не заговоришь с нею и не раскроешь рта в ее присутствии, Дамон!
Дамон, сузив глаза, пристально посмотрел на него. Затем сказал, — Безусловно, — и ушел прочь.
Стефан наклонился, чтобы обнять Елену, и не отпустил, пока она не перестала дрожать.
Так–то вот, подумала Елена. И ледяной гнев овладел ею. Теперь Дамон презирает ее, как и всех остальных, исключая себя. Она не в состоянии защитить Бонни от ее собственных чувств, и остановить нападки Дамона на Бонни. Она не может запретить Бонни быть великодушной. Но у нее с Дамоном все кончено. Это последнее оскорбление стало последней каплей.
Когда они вошли в пещеру их снова окутал туман
— Дамон не хочет быть таким… подонком, — взорвалась Бонни. — Он просто… чувствует, что зачастую мы настроены против него… и… и…
— Хорошо, и благодаря кому это началось? Еще когда мы ехали на носильщике, — сказал Стефан.
— Да, но есть что–то еще, — тихо сказала Бонни. — С тех пор как нас окружает снег, лед и скалы… он… я не знаю. Он очень напряжен. Что–то случилось.
— Он голоден, — сказала Елена, пораженная внезапным пониманием. С начала их поездки вампиры не получали человеческой крови. Они не могут существовать, как лисы, питаясь насекомыми и мышами. Конечно, Леди Ульма снабдила их большим запасом «Черной магии», единственная вещь, способная утолить жажду вампиров. Но запасы вина истощались, и, конечно, они должны думать об обратной дороге.
И тогда Елена поняла, что она должна сделать.
— Стефан, — пробормотала она, потянув его в сторонку за скалистый камень у входа в пещеру. Она откинула капюшон и опустила шарф, обнажая шею. — Не заставляй меня говорить «пожалуйста» слишком много раз, — прошептала она, — У нас нет на это времени.
Стефан посмотрел ей в глаза и увидел, что она была серьезна и решительна, и поцеловал одну ее руку в перчатке.
— Уже прошло достаточно времени, я думаю, нет, я уверен, что с тобой ничего не случится, — сказал он. Елена откинула голову. Стефан загородил ее от ветра, и стало не так холодно. Она почувствовала, как зубы вонзились ей в шею и их сознания скользили вместе, как две капли дождя по стеклу.
Он взял очень мало крови. Но достаточно чтобы в его все еще зеленых и сверкающих глазах появились шипучие потоки.
Но потом его взгляд стал прежним.
— Деймон, — сказал он и неловко остановился.
Что Елена могла сказать? Я просто разорвала все связи с ним? Они должны были помогать друг другу во время этих испытаний, чтобы показать свой ум и смелость. Если бы она отказалась, то снова потерпела бы неудачу?
— Тогда пришли его быстро, — сказала она, — Прежде, чем я изменю свое мнение.
Пять минут спустя Елена снова была втиснута в укромный уголок и Дамон, повернув и наклонив ее голову с бесстрастной точностью, внезапно бросился вперед и погрузил клыки в выступившую вену. Глаза Елены широко распахнулись.
Боль оказалась столь же сильной, как и в те времена, когда она была наивной, неопытной и отчаянно сопротивлялась.
Что касается Дамона, то его сознание было наглухо закрыто от нее. Раз уж Елене пришлось пройти на это, она надеялась увидеть маленького мальчика, живущего на задворках души Дамона, который был Бессменным Хранителем его тайн, но ей не удалось пробиться сквозь преграду.
Через пару минут Стефан оттащил Дамона от Елены, не слишком деликатно, и мрачно выглядящий Дамон, облизав губы, отстранился.
— Ты в порядке? — обеспокоенным шепотом спросила Бонни, когда Елена искала в аптечке Леди Ульмы кусок марли, чтобы остановить кровотечение в незаживающих ранах на шее.
— Бывало и лучше, — сказала Елена кратно, и снова завернулась в шарф.
Бонни вздохнула. — Вот кому надлежит находиться здесь, так это Мередит, — сказала она.
— Да, но, тем не менее, она нужна и Феллс Черч тоже. Я очень надеюсь, что они сумеют продержаться до нашего возвращения.
— А я очень надеюсь, что мы вернемся не с пустыми руками, — прошептала Бонни.
* * *Мередит и Мэтт провели время с 2 утра до рассвета, разливая по улицам города крошечными каплями остатки из звездного шара Мисао, и прося Силу, хотя бы чем–то, помочь им в борьбе с Шиничи.
Эти передвижения с места на место, принесли собой неожиданный бонус: детей. Не сумасшедших детей. Обычных, запуганных своими братьями и сестерами, или своими родителями, не решавшихся пойти домой, из–за увиденных там кошмарных сцен. Мередит и Мэтт втиснули их в подержанный внедорожник матери Мэтта и привезли к нему домой.
