В конце концов, с ними оказалось более тридцати детей, в возрасте от пяти до шестнадцати лет, слишком напуганых, чтобы играть, или говорить, или даже попросить что–нибудь. Но они съели все, что миссис Флауэрс смогла найти — всю неиспорченную еду из холодильника и кладовой Мэтта и в буфетах заброшенных домов, стоящих по обе стороны от дома Ханникатов.
Мэтт, наблюдая за десятилетней девочкой вгрызавшейся в простой белый хлеб с волчьим голодом, слезы текли по ее грязному лицу, когда она жевала и глотала, тихо сказал Мередит, «Думаю, что здесь есть и несколько шпионов?»
«Готова поставить свою жизнь на это», ответила она так же тихо. «Но что мы будем делать? Коул не знает ничего полезно. Мы будем только молиться о том, что «неодержимые» дети смогут помочь нам, когда атакуют шпионы Шиничи".
«Я думаю, что лучший вариант при встрече с одержимым ребенком, возможно имеющим оружие, это бегство.»
Мередит рассеянно кивнула, но Мэтт заметил, что теперь она всегда носила с собой Кол. «Я придумала небольшой тест для них. Я собираюсь наклеить на каждого стиекр, и посмотреть, что произойдет. Дети, которые сделали то, о чем они сожалеют могут впасть в истерику, дети, которым просто страшно может получить успокоение, а шпионы или атакуют или убегут».
«Я должна проверить».
Тест Мередит выявил, только двоих шпионов из всей толпы, 13-летнего мальчика и 15-летнюю девочку. Каждый из них вскрикнул и дико вопя бросился из дома.
Мэтту не удалось остановить их. Когда все было кончено, и дети старшего возраста успокоили младших, Мэтт и Мередит закончили забивать окна и приклеивать амулеты между досками.
Они провели вечер в поисках еды, опрашивая детей о Шиничи и о Последней Полуночи и, помогая миссис Флауэрс с леченем травм. Они пытались постоянно держать кого–нибудь на страже, но, поскольку они проснулись и действовали с половины второго утра, все очень устали.
В без четверти одиннадцать Мередит подошла к Мэтту, который чистил царапины восьмилетнего с пшеничными волосами. «Ладно», сказала она спокойно, «я собираюсь взять свою машину и забрать новые амулеты, которые миссис Сэйтоу обещала сделать к этому времени. Не возражаешь, если я возьму Саблю?»
Мэтт покачал головой. «Нет, я сделаю это. В любом случае, я знаком с Сэйтоу лучше.»
Мередит выдала то, что у менее изысканного человека сошло бы за грубость. «Я знаю их достаточно хорошо, чтобы сказать — извините, Инари — Обасан; извините, Оримэ — Сан; мы смутьяны, которые продолжают просить огромное количество амулетов против зла, но вы ведь не возражаете против этого, не так ли?»
Мэтт слегка улыбнулся, позволив восьмилетке идти и сказал, «Ну, они могли бы возражать против этого меньше, если бы ты назвала их имена правильно. ‘Обасан’ означает ‘бабушка,’ верно?»
— Да, конечно.
«И 'Сан' только штучка, которую ты ставишь в конце имени, чтобы быть вежливым.»
Мередит кивнула, добавляя, «И ‘штучка в конце’ называется ‘почетным суффиксом’.»
«Да, да, но даже со всеми твоими громкими словами, ты называешь их имена неправильно. Они — Оримэ–бабушка и Оримэ–мать–Изобель. Так что правильно будет: Оримэ — Обасан и Оримэ — Сан.»
Мередит вздохнула. «Послушай, Мэтт, Бонни и я встретил её первыми. Бабушка представила себя, как Инари. Теперь я знаю, что она немного странная, но она конечно знаете свое имя, правильно?»
«И она представилась мне и сказала не только, что ее назвали Оримэ, но и что ее дочь назвна в ее честь. Делай из этого свои выводы.»
— Мэтт, я могу получить назад свой ноутбук? Он остался в гостиной пансиона…
У Мэтта вырвался резкий смешок, больше похожий на всхлип. Он воровато осмотрелся, и, убедившись, что миссис Флауэрс нет поблизости, прошипел, — Он, наверное, уже около центра Земли. Гостиной больше нет.
Мгновение Мередит смотрела шокированная, но потом нахмурилась. Мэтт выглядел мрачно. Не помогала мысль о том, что они были два человека из всей группы, менее склонны к ссорам. Там где они были, Мэтт практически мог видеть искры.
— Хорошо, — в конце концов сказала Мередит, — Я просто схожу туда и спрошу у Орим Обассан, а затем, когда они засмеются, скажу, что все произошло по твоей вине.
Мэтт покачал головой. «Никто и не будет смеяться, потому что ты произнесешь его правильно.»
— Мэтт, послушай, — сказала Мередит, — я много чего читала в Интернете и имя Инари кажется мне знакомым. Оно где–то мне попадалось. И я уверена, я бы могла… могла бы посмотреть… — она умолкла. Мэтт посмотрел на Мередит, она побледнела, и ее дыхание участилось.
— Инари… — прошептала она. — Я слышала это имя, но… — вдруг она схватила Метта за запястье так сильно, что ему стало больно. — Метт, твой компьютер абсолютно мертв?
— Это произошло, когда электричества не стало. Сейчас даже генератор не работает.
— Но у тебя есть мобильный телефон, который подключается к Интернету, не так ли?
Срочность в ее голосе заставила Мэтта, в свою очередь, воспринимать ее всерьез.
— Конечно, — сказал он. — Но капут батареи пришел еще, по крайней мере, день назад. Без электричества я не могу зарядить ее.
И моя мама взяла свой телефон. Она жить без него не может. Стефан и Елена, должно быть, оставили свои вещи в пансионе… — покачал он головой в ответ на выражение надежды у Мередит и прошептал, — или я должен сказать там, где раньше был пансион.
— Но мы должны найти мобильный телефон или компьютер, который работает! Мы должны! Мне это нужно для работы всего на минуту! — сказала Мередит, отчаянно отрываясь от него, и начала ходить так быстро, будто пыталась побить некоторые мировые рекорды.
Метт смотрел на нее с недоумением.
— Но зачем?
— Потому что мы должны. Мне это нужно, хотя бы на минуту!
Метт мог только смотреть на нее, недоумевая. Наконец он сказал:
— Я думаю, мы можем спросить у детей.
— Дети! У одного из вас должен быть живой мобильный! Давай, Метт, мы должны поговорить с ней прямо сейчас, — она остановилась, а потом сказала немного хрипло: — Я молюсь, чтобы ты был прав, а я ошиблась.
— А? — Метт не понимал, что происходит.
— Я сказала, что молюсь о том, чтобы оказаться не правой! И ты молись тоже, Метт, пожалуйста!
Елена ждала, когда туман рассеится. Он, как и всегда, наплывал постепенно и ей было любопытно — растает он или это очередное испытание.
Поэтому, когда она внезапно поняла, что может видеть рубашку Стефана перед собой, ее сердце сжалось от радости. Она ничего не испортила за последнее время.
