и камень в ней замерцал. Добежав наконец до чудовища, я пригнулась, проскользнула под щупальцем и положила обе ладони поверх руки Косты.
Камень вспыхнул, как солнце на заре, и некрос взвыл, забил плоским хвостом о землю, поднимая грязь и пыль, а щупальца растопырились в стороны. Лучи света пронзили некрос, как будто внутри черной туши вспыхнула молния.
— Не отпускай, Элис, только не отпускай, — хрипло шептал Коста, и я сжимала его руку изо всех сил.
Он был таким бледным, с запекшейся на волосах кровью, в пыли и грязи, но я любила его как никогда. Я была готова без всяких сомнений отдать за него жизнь, здесь и сейчас, потому что он положил на чашу весов куда больше.
Мимо пролетела серебряная вилка и воткнулась чудищу в глаз. Следом послышался торжествующий крик Мадлен и ругательства капитана — жив! Кот шипел на Серую Молнию, которая истерично гавкала, бегая вокруг него.
Щупальца безвольно поникли, и Коста, выдернув меч, почти упал на руки Патрика. Вдвоем мы оттащили Косту к дому, пока некрос стонал и выл, расплываясь лужей.
— Это конец? — всхлипнула я. — Мы победили?
Черное щупальце выстрелило из жижи и обвило ногу Руперта.
— Жертва, — требовательно произнес утробный голос из-под земли. — Кровь. Предательство. Любовь.
Руперт рухнул на землю, и щупальце поволокло его в лужу, закручивающуюся воронкой прямо посреди моего сада.
— Помогите! — взвизгнул он, цепляясь за гнилую траву.
— Самый отвратительный мэр из всех, что я знаю, но мяукает хорошо, — пробормотал Коста.
Я быстро ощупала его голову. Рана, похоже, серьезная. Хоть бы это было временное помутнение рассудка.
— Мама! — выкрикнул Руперт.
Сабрина, отлепившись от забора, подошла и схватила его за руку. Размахнувшись другой рукой, он всадил нож прямо ей в сердце.
— Вот моя жертва, — прохрипел Руперт, выдернув окровавленный нож. — Бери.
Сабрина прижала руку к груди, потом недоуменно посмотрела на кровь на своих пальцах, покачнулась и упала. Ее тело всосалось в землю, как и не было, и мгновением позже тот же жуткий голос сказал:
— Она тебя не любила.
Руперт закричал, но второе щупальце оплело его голову, шею, грудь, и втянуло за собой. Надувшись пузырем, воронка чавкнула в последний раз и поверхность лужи разгладилась, превратившись в обычную грязь. Резкий свежий ветер подул с моря, взметнув мои волосы и лохмотья, в которые превратилось платье, а потом вдруг полил дождь, как всегда в Виларе — настоящий ливень. Туманного кота прибило к земле, ветер разрывал его в клочья. Я вымокла насквозь за считаные мгновения и когда поморгала, смахивая капли с ресниц, туман вовсе исчез. Серый кот с полосатым хвостом пронзительно мяукнул, но, спугнутый щенком, одним прыжком перемахнул кусты и, юркнув в щель в ограде, был таков.
— Вот теперь победили, — кивнул Коста.
Слегка выдохнув, я бросилась в дом. Реджина, усадив Ники на шкуру, обнимала его так, чтобы он не видел ни Диера, ни кровь, расплывающуюся по плитам пола. Коста, войдя за мной следом, тут же кинулся к старику и, упав на колени, потрогал шею.
— Еще жив!
Коста судорожно вытащил из-за пазухи кулон, который я так удачно сторговала ему четыре года назад. Но теперь зеленый камень совсем не сиял и казался обычной стекляшкой.
— Дай его Ники, — попросил он, протянув мне кулон.
— Это не опасно? — уточнила я скорей по привычке: Коста не причинит вреда нашему сыну.
— Напротив, — заверил он. — Артефакт вытянет из Ники немного энергии, а вместе с ней и страх, пережитый сегодня.
Я забрала кулон и поспешила к сыну.
— Мама, — всхлипнул мой малыш и обнял меня за шею. — Я так испугался!
— Ты был очень храбрым, сыночек, — сказала я, гладя его по мягким кудряшкам.
— А что это было за животное? — спросил Ники, заглядывая мне в глаза, а я повесила ему на шею кулон. — Его нет в моей книжке.
— И слава богам, — от души выпалила я. — Оно больше не придет. Солнышко, возьми этот камень ручками, он вроде теплого молока, тоже полезный.
— Я хочу молока, — плаксиво сказал Ники.
Реджина тут же исчезла и вскоре появилась уже со стаканом.
Ники выпил молоко взахлеб до самого дна и, прерывисто вздохнув, протянул ей пустой стакан. А камень в кулоне вспыхнул и замерцал.
— Где Серая Молния? — встрепенулся Ники, и его губы вновь задрожали, но в дверной проем вбежал щенок — грязный как некрос, но вполне бодрый.
— Так, вот этого в моем доме не будет, — заявила Реджина.
— Мы все немногим чище, — возразила я.
Но Реджина взмахнула руками, и с ее пальцев сорвался короткий смерч, обхвативший щенка. Через мгновение грязь вынесло за порог, а Серая Молния, еще пушистее чем обычно, ошалело отряхнулся и поцокал коготками по полу. Дойдя до шкуры, щенок устало развалился в ногах у Ники.
— Как ты это сделала? — спросила я.
— У привидений свои секреты, — фыркнула подруга.
— Я не про собаку. Как ты покинула дом?
Реджина молчала, глядя на кулон, который наливался светом. В зеленом камне вспыхивали мелкие искорки, которые плавали внутри, как крохотные светлячки. Красиво. Но куда большее удовольствие мне доставляло смотреть на личико Ники. Он ответил мне слегка осоловевшим взглядом, протянул ручку и погладил щенка, а потом улыбнулся и закрыл глазки.
— Вот и хорошо, — прошептала я, слегка убаюкивая его, как младенца. — Поспи, мой родной. Завтра будет новый день…
Тем временем Коста аккуратно достал нож из спины Диера, перевернул старика лицом вверх.
— Кулон, — потребовал Коста, протянув руку.
Я поспешно сняла артефакт с уснувшего Ники, отдала Реджине, а она надела его старику. Камень запульсировал на впалой груди как живой, повторяя биение сердца.
— Коста, — едва слышно выдохнул Диер. — Мальчик… Надо спасти мальчика…
— Ники в порядке, — ответил Коста, заботливо подложив под голову старика диванную подушку. — И ты тоже будешь. Только не напрягайся, сейчас артефакт подействует…
В дом вошли капитан с Мадлен. Патрик остался в саду — ходил туда-сюда, строчил что-то в блокнотик и иногда бросал найденные ложки и вилки в ведро. Вряд ли я буду пользоваться ими снова, но
