самодовольное лицо Уоллеса. В нижнем правом углу загораются цифры обратного отсчета. Вот кто открыл гараж…
— Привет, тринадцатый! — Он улыбается. — Правила нарушаешь? Молодец. Я даже не ожидал, что дети окажутся для тебя важнее твоей Рихтенгоф.
Крепче стискиваю руль и стараюсь не слышать оравшее внутри меня чудовище, которое просилось наружу. Ускоряю машину и краем глаза замечаю цифры обратного отсчета.
07.33.
Ворвавшись на парковку клиники на немыслимой скорости, резко торможу и выскакиваю из машины.
— Черный ход! Быстрее!
С силой врубаюсь плечом в дверь запасного выхода, и она с треском разламывается пополам. Прибавив ходу, перепрыгиваю через одну ступеньку, молясь, чтобы время было справедливо и не бежало так быстро. Теперь длинный, пропахший мертвецами и формалином коридор.
— Эстер! Бруно!
Прикованный к стулу Терри подскакивает на месте так резво, что его путы, казалось, должны были разорваться. Обливаясь слезами, девушка бросается к брату и шарит по цепям в поисках замка, который должен открываться голосом.
— Бруно, тут ничего! — Она поднимает на меня перепуганные глаза. — Ничего!
От гнева у меня грохочет в голове. Заревев раненым зверем, я хватаю цепи и разрываю их руками. Дыхание перехватывает, красная ярость застилает глаза, я едва возвращаюсь ко всему человеческому.
— Он нас обманул, — выдыхаю я. — Обманул. Нет никакого замка с голосом. Просто я должен был выбрать, к кому поеду первым…
Голова кружится, кожу на руках начинает неприятно жечь. Я знаю, к чему это может привести, поэтому пытаюсь ухватиться за последнюю соломинку человечности, которая стояла передо мной и трясла меня за плечи.
— Бруно! — Эстер тянет меня за руку к выходу. — У нас нет времени! Вальтерия!
Терри остается в клинике, пообещав нас догнать. Когда мы запрыгиваем в машину, и я разгоняю ее, окошко GPS-навигатора снова вспыхивает.
— Обидно, тринадцатый, — сокрушенно говорит Джон. — Действительно поверил, что существуют какие-то кодовые замки от наручников? Веришь, что я бы дал погибнуть детям?
Я молчу, зная, что он меня все равно не услышит. Руки дрожат от бессильной ярости.
— Невольно задумываюсь, что поступаю слишком жестко. — Уоллес вздыхает. — Кстати, твоя любимая зверушка очень расстроилась, она там бьется в капкане, истекая кровью. Поэтому дам-ка я тебе с ней попрощаться. Ей сейчас там так одиноко, ты ведь ее бросил.
На экране появляются цифры обратного отсчета и подвал, в котором прятали Рихтенгоф. Она обреченно смотрит куда-то в сторону. Услышав щелчок включившейся камеры, вскидывает голову и с надеждой заглядывает в объектив. Мое сердце сжимается.
— Бруно? — тихо зовет она.
— Вал! — Я кричу так, что темнеет в глазах, хотя прекрасно знаю, что никакого микрофона в моем навигаторе нет. — Вал!
Она ждет ответа, в ее черных глазах все еще плещется надежда. А цифры обратного отсчета внизу сигнализируют о том, что ее уже нет.
01:13
— Я вижу, что камера работает, — говорит вампир. Впервые слышу в ее голосе страх. — Буду надеяться, что ты меня все-таки слышишь. Я никогда не боялась смерти, но сейчас мне почему-то страшно. У меня была отвратительная жизнь, полная отчуждения: от меня отказалась семья, я долго скиталась. Все изменилось, когда появилась ты.
Меня всего трясет, становится невероятно тяжело вести машину.
— Иногда ты вел себя как полный идиот, о чем я не стеснялась тебе напоминать. — Голос Рихтенгоф дрожит, но она решительно продолжает. — Но из-за твоей непролазной глупости моя жизнь словно наполнилась смыслом. Мы с тобой сами стали частью чего-то большего. У нас появилась стая. У нас появилось, ради чего жить.
— Господи, Вал… — Я чувствую, что вот-вот разрыдаюсь, в глазах темнеет.
— Не хочу запомниться тебе сентиментальной, но перед смертью, думаю, такое позволительно. — Она прерывается и делает глубокий вдох. — Ты самое дорогое, что у меня есть. Я люблю тебя, Бруно Джексон.
Запись прерывается, и я кричу. Кричу так громко, что ломается и разрывается душа. Несколько крепких ударов по рулю, и я снова впечатываю педаль газа в пол. На экране появляется лицо Уоллеса.
— Какой удачный эксперимент, — протягивает он с напускной трагичностью. — Мне удалось выдавить скупую слезу убийцы моего деда. Видел бы ты, тринадцатый, как она разрыдалась. Даже самые непробиваемые стены ломаются, если поднести к ним хороший таран. А что…
Размахнувшись, врубаюсь кулаком в экран навигатора. Вспыхнув десятком искр, он переламывается пополам и падает на пол машины.
— Бруно… — Эстер касается моего плеча.
— Мы успеем, — твердо говорю я. — А потом я найду этого ублюдка и разорву на куски.
До крепости остается совсем немного. Времени почти нет, но преданное сердце отказывается слушать доводы разума. Вырулив к огромной поляне, я гоню по траве. Серые руины крепости кажутся такими далекими, хотя до них уже можно добраться пешком.
— Ну же… Ну же!
Бывают в жизни такие моменты, когда ночные кошмары возвращаются в реальность. Когда старые затянувшиеся раны, которые уже давно не кровоточили, разом вскрываются, расплескивая горячую кровь и наполняя душу болью, страхом и ненавистью.
Огромный столб огня. Крепость вспыхивает, серые камни летят в разные стороны, словно сама земля не выдержала и рванула своим гневом в небо.
— Пригнись! — кричит Эстер.
Нырнув под сиденье, слышу, как громадные булыжники обрушиваются на крышу и лобовое стекло машины. Девушка, спрятавшаяся рядом, крепко стискивает мою дрожащую руку. Когда снаружи все стихает, я даже не забочусь о том, чтобы открыть дверцу.
Просто сношу ее одним сильным ударом.
Пахнет дымом и гарью. Пахнет смертью и удручением. Руины горят, и я останавливаюсь как вкопанный, не веря своим глазам. Сердце в груди разрывается.
— Вальтерия…
Тихий шепот, в котором еще осталась глупая надежда. Прибавляю шаг и иду в сторону серых стен, охваченных пламенем. Ноги не слушаются, я спотыкаюсь и не могу удержать равновесие.
Я не успел.
— Вальтерия.
Я ничего не помню.
Меня больше нет.
3
— Вам понадобится одеяло?
Полицейский осторожно берет меня за плечо, и я вырываюсь, все еще расхаживая возле желтой ленты и дыша на счет. Полиция приехала резвее обычного, теперь они занимались тем, что искали останки и устанавливали причину взрыва.
— Мистер, вам лучше…
— Убери от меня свои чертовы руки! — рявкаю я, и полицейский, тяжело вздохнув, отходит в сторону.
Оглядываюсь по сторонам и убеждаюсь, что все это мне не снится. Люди в спецодежде суетились на месте взрыва, разбирая завалы и пытаясь обнаружить хотя бы что-то.
Я оборачиваюсь на машину скорой помощи. Эстер и Терри сидят рядом, укутавшись в одно одеяло и рыдая. Мальчика кто-то подбросил до крепости. А я все еще не теряю надежды. Моя любимая всегда спасалась в самый последний момент. Не может быть такого, что у нее не получилось.
