Марина Cyржевcкая - Для кого цветет лори

 Он появился на берегу шесть лет назад. Светлая борода, уставшие глаза, пыльная одежда. Путник сильно хромал и ходил, опираясь на клюку. Назвался Гахаром, попросил кров. Прижился.

 Часто сидел на деревянных мостках, рассматривая море, но о чем думал в тот момент, никогда не говорил. Порой, в такие минуты, с его лицом что-то происходило, оно начинало оплывать, словно восковое и меняться, как будто человек примерял разные маски. То просматривались черты мрачного брюнета, то светлоглазого блондина, а один раз Рысому и вовсе показалось, что он увидел давнюю свою знакомую Оникс… Но все эти облики были смазанными, нечеткими, мешались с другими, словно парень не мог удержать ни один из них.

 А сам путник начинал тяжело дышать, на его глазах выступали слезы и воск лица застывал, возвращая первоначальный облик. До той поры, когда все повторялось заново.

 И еще парень часто смотрел на кольцо. Доставал из-за ворота серой потрепанной рубахи и разглядывал, положив на ладонь.

 Выглядел перстень обычно — мужской, широкий, матовый. Кажется, там были какие-то символы или буквы, но читать Рысый не умел.

 Рыба показалась на поверхности, дразня серебристой чешуей.

 — Сейчас, милая, сейчас, — ласково приговаривал старик, насаживая на крючок приманку. — Потерпи, милая…

 И удивился, когда его спутник вдруг встал в полный рост, грозя перевернуть их ненадежную опору. И вновь уставился на свою ладонь, где лежало кольцо. А потом вдруг прошипел что-то сквозь зубы, размахнулся и швырнул тусклый ободок в море. Кольцо блеснуло в закатном луче и без всплеска ушло на дно.

 А парень рассмеялся. Как-то радостно, с облегчением. Словно, наконец, принял решение и снял с себя тяжелый груз.

 — Карась хорош в похлебке, — помолчав, сообщил Рысый.

 — Клюет, — подумав, хрипло отозвался его спутник.

 Конец