Покраснев настолько, что теперь я отчетливо ощущала, как полыхают щеки, с трудом вспомнила строки из священного писания о грехе зачатия, после страницы из свода правил этикета, предписывающего определенное поведение для леди в первую брачную ночь, и… и осознала, что случившееся, никоим образом не может быть завершением акта консумации брака. Как минимум по причине того, что:
— Вы должны выше приподнять край ночной рубашки, — едва слышно сказала я, чувствуя, как вновь начинаю дрожать всем делом.
— Серьезно? — искренне изумился лорд оттон Грэйд.
— Боюсь, что так… — каждое слов давалось с неимоверным трудом.
Смотреть на герцога было бесконечно стыдно, и потому произнося вышесказанное, я взирала лишь на загорелое плечо черного мага, и никоим образом не могла видеть выражение лица его светлости. Да и не желала.
— Вот как, — задумчиво произнес Дэсмонд. — Что ж, давайте попробуем.
И переместившись ниже, так что вместо плеча я увидела притворно сосредоточенное лицо последнего представителя династии Грэйд, его светлость церемонно взялся за край сорочки, и с таким видом, словно вешает как минимум флаг флотилии, переместил его чуть выше.
— Достаточно? — послышался вопрос.
Вынужденная приподняться, я взглянула на собственные обнаженные почти до колен ноги, мучительно вспомнила строки из свода правил леди, и тихо сообщила:
— Боюсь, что нет.
Взглянув на меня совершенно синими глазами, в которых читалось неприкрытое веселье, Дэсмонд произнес:
— Ангел мой, исключительно из снедающего меня любопытства^ позвольте спросить — а где именно указывается, насколько конкретно должен быть поднят подол ночной рубашки леди в первую брачную ночь? И собственно очень интересует эта мифическая величина подъема.
Краснея так, что теперь пылали не только щеки, но и шея, с трудом выговорила:
— На ладонь выше колен… Свод норм и правил этикета леди… Нахмурившись, его светлость задал следующий вопрос:
— А регламент поведения на вторую брачную ночь так же скрупулезно расписан?
С изумлением поняла, что нет. О повторном исполнении супружеского долга нигде не было сказано ни слова, и потому ответила:
— Нет… Но я полагаю причина в том, что для зачатия наследника достаточно исполнения супружеского долга в первую брачную ночь.
— О, Тьма, — с самым серьезным видом выдохнул лорд оттон Грэйд. После чего, взглянув в мои глаза, вопросил: — Дорогая, а вам доводилось читать свод норм и правил лордов?
Чувствуя себя крайне неуютно и в данном положении и под этим насмешливым взглядом, была вынуждена признаться в собственной необразованности, пробормотав:
— Нет.
Подняв глаза к потолку, герцог неожиданно произнес:
— Спасибо, Тьма.
А затем, пристально глядя на меня, коварно протянул:
— Леди оттон Грэйд, с прискорбием вынужден сообщить, что ныне у нас с вами не первая брачная ночь, она уже состоялась на Ревущем в ночь после нашего бракосочетания. — Мои глаза распахнулись шире, герцог же продолжил: — Ко всему прочему, сейчас даже не ночь, если вы не заметили.
Я заметила, но…
— И потому, — ладонь его светлости заскользила вверх по моей ноге, — нам с вами придется руководствоваться сводом норм и правил лордов, в котором как раз описывается последовательность действий во вторую брачную ночь и дальнейшие моменты исполнения супружеского долга. Расслабьтесь.
— Что? — все еще осознавая сказанное Дэсмондом, переспросила я.
Ничего не отвечая, лорд оттон Грэйд медленно наклонился и прикоснулся губами к моему бедру. Протестующе вскрикнув, я попыталась натянуть ткань сорочки, но мои пальцы герцог перехватил, а после укоризненно произнес:
— Ангел мой, кто говорил о понимании и смирении?
Я отчаяннее вцепилась в подол.
— Ко всему прочему, лично я скрупулезно следую указаниям, описанным в своде норм и правил для лордов, а вот вы ведете себя как скупая монашка. Ложитесь и расслабьтесь, у вас все равно нет инструкций для соответствующего статусу леди поведения. Ложитесь, Ари!
Возразить было нечего.
Разъяренно откинувшись на подушки, я начала отсчитывать число поцелуев, коими его светлость совершенно нецеломудренно покрывал мои ноги, поднимаясь все выше и выше. Память о том, что последний представитель династии Грэйд совершил на борту Ревущего, была все еще жива во мне, и я с ужасом ожидала повторения…
На сто двенадцатом поцелуе я с ужасом обнаружила, что сто двенадцать уже было… и, кажется, несколько мгновений назад, герцог же… Бесстыдник!
А в следующую секунду, я осознала, где в данный момент находится край подола моей сорочки…
О, Пресвятой!
— Ари, не стоит вздрагивать, я совершенно все делаю в строгом соответствии с правилами, — заверил меня лорд оттон Грэйд, опаляя дыханием кожу, чтобы в следующий миг приникнуть к ней губами.
Но затем к его устам присоединились и ласковые поглаживания твердой, чуть шершавой ладони, и в какой-то миг лепнина на потолке, коей я была вынуждена любоваться, внезапно совершенно утратила очертания, а пальцы непроизвольно вцепились в ткань покрывала, сминая его. В следующее мгновение я услышала собственный стон, и это стало последней каплей!
— Лорд оттон Грэйд, прошу вас, — голос сорвался, едва герцог повторил действие, приведшее к совершенной потере моего самообладания, — я…
— Ты, мой ангел, продолжаешь изображать понимание и смирение. К слову, у тебя весьма неплохо получалось, — голос его светлости был несколько хриплым.
Отчаянно зажмурившись, я попыталась отвлечься мыслями об императрице, заговоре, наводнившей столицу нежити, о… Ох!
Отвлечься оказалось попросту невозможно! Со мной творилось что-то невероятное, но совершенно определенно это являлось запретным, недопустимым и бесстыдным. Совершенно определенно! И в то же время…
— О, боже! — воскликнула я, чувствуя, как странное чувство пронзает все мое существо.
— Должен признать, — Дэсмонд осторожно подул на распаленную им же плоть, — ты остаешься соблазнительной даже в своей религиозности, мой ангел. Впрочем, всегда готов стать вашим богом, моя драгоценная леди Грэйд.
Едва ли я слышала все сказанное им, оглушенная биением собственного сердца. Но даже в этом задыхающемся и охваченном ощущениями состоянии, расслышала стук в двери, а затем и чей-то грубый голос:
— Лорд оттон Грэйд, его высочество собирает всех на срочное совещание!
Ответом на это стало ругательство герцога и мой абсолютно необъяснимо разочарованный стон. В тот же миг ругаться его светлость прекратил, поднялся выше, и, отведя прядь растрепавшихся после метаний на покрывале волос с моего лица, тихо прошептал:
