в жизни. И всё равно есть у неё целлюлит, живот, какого размера у неё грудь, насколько подкачено у неё тело, есть ли у неё пресс и сколько волос на её теле. Брось!
Хэла недовольно повела головой.
— Это наш мир в твоей голове говорит, не равняй наших мужиков и этих. Те, которых ты знала, качали своё тело и приводили его в “идеальное” состояние только для того, чтобы выложить фотки в соц. сетях, чтобы покрасоваться перед публикой, а тут херово выглядишь — помрёшь. Не выносливый — помрёшь, — чёрная ведьма развела руками. — Они машут мечом не для красоты и эффектности момента, кадра и чего там ещё, а потому что надо уметь махать, иначе смерть! Очень даже конкретная и фатально прямолинейная.
Милена подняла на женщину глаза, которые увлажнились, потому что, как поняла Хэла, эта девочка всё пропускала через себя.
— Им нужна любовь, ласка, нежность, — продолжила она мягче. — Потому что там, куда они могут прям завтра отправится, их приласкать может только костлявая с косой, или как она тут у них выглядит. Забудь об идеалах внешности, навязанных глянцевыми журналами. Правда. Забудь о диетах, лишних физических нагрузках. Хорошо бегаешь — это уже достижение! Спасёшься от врага и добежишь до ворот — вот и все необходимые умения. Здесь не считают лишние килограммы, их нет, тут наоборот — дородная баба отлично, худая, как ты — надо бы подкормить! Ты в глаза его посмотри, они же светятся, глядя на тебя! Всё — уже победа!
Милена улыбнулась:
— Ты нечто, Хэла, знаешь?
— Знаю, кажется, — лукаво ухмыльнулась она.
— А можно ещё вопрос? — и белая ведьма прикусила губу.
— Можно, — Хэла засмеялась.
— Я не очень понимаю, но меня кое-что смущает, — нахмурилась Мила.
— Что?
— Ну, — она замялась от стестения. — Понимаешь… Роар он, даже не знаю…
— Так, говори давай, как есть, — не выдержала чёрная ведьма. — Он что?
— Ну, он всегда меня разворачивает к себе спиной, понимаешь? Я думала, может бывает, а теперь… так всё время. До того… как… — и она очень многозначительно повела бровями, чем вызвала у Хэлы нервный смешок, — нормально, а потом снова он сзади. Мне кажется? Я дура?
— Нет, — и женщина мотнула головой. — Это у них тут типа… ну как с миссионерской позой, понимаешь? Так надо.
— В смысле? — не поняла Милена.
— В смысле, нельзя женщине в лицо смотреть во время секса, — пояснила Хэла. — То есть у них тут вот эта поза основная для секса и другие, где женщина к мужчине лицом, под запретом.
— Почему? — искренне удивилась девушка.
— Вот этого я не знаю, — чёрная ведьма пожала плечами и развела руки в стороны. — Эти их суеверия одно другого страшнее. Спроси у Аполлона своего, в самом деле.
— Шутишь? — выдавила из себя Милена.
— Нет, — Хэла серьёзно посмотрела на девушку. — Типа, Роарушка, а можно как-нить сконнектиться в другой позе, а то мне уже кажется, что я такая жуткая, что тебе на меня в процессе страшновато смотреть.
Белая ведьма прыснула со смеху.
— Да, Хэла, да, блииииин! Ну, тебя! — и она слегка ткнула женщину кулачком.
— Если узнаю раньше — расскажу, — подмигнула чёрная ведьма, потом нагнулась и поцеловала девочку в макушку. — Ты у меня прекрасна!
Милена потянулась и обняла её.
— Я люблю тебя, Хэла.
— И я люблю тебя, детка! — улыбнулась ей женщина.
Милена встала и пошла в задние комнаты.
— Кстати, нам разрешили пойти на ярмарку, если она будет, — сообщила девушка у двери задней комнаты.
— Ярмарка? — встрепенулась Хэла, хмурясь. — Что?
Суета вокруг торговых рядов, которые быстро разворачивались на площади в селении, достигла и серых. В день, когда наложницам и домашним слугам разрешили пойти на торги, все были оживленными и немного сошедшими с ума.
Серым же разрешили не работать в этот день и все они дружно сидели в комнате и обсуждали, что они хотели бы купить и мечтательно говорили о платьях и украшениях.
— Вот бы можно было пойти на торги, — отозвалась Анья, сидя на кровати и обнимая свои колени. — Никогда такого не видела.
— Пффф, — фыркнула Куна, отец которой был торговцем и она, как никто из всех присутствующих здесь, знала как что в торговле устроено, потому что на поверку оказывалось, что видимо во всех мирах смысл и процесс был одинаков, различными были лишь условия сделки. — Да ничего особенного.
— Это тебе ничего, а мне интересно. А правда можно взять что-то и это будет твоё? — поинтересовалась девчушка.
— Купить или обменять можно, — возразила Куна, — а взять без оплаты — это воровство!
— Интересно, а можно нам что-нибудь красивое себе? — мечтательно отозвалась Донна.
— Например? — поддела её Маржи, с которой они были очень дружны.
— Не знаю, браслетик? Серьги? Или нам нельзя? Можно же на ногу? У меня знаешь сколько их было дома? — она немного надулась.
— А я бы купила горушку, — отозвалась Найта, которая сидела вместе с серыми, потому что ушедшие на торги домашние слуги её с собой не взяли, боясь, что она натворит чего в суматохе торгов.
— Горушку? — переспросила её Милена.
— Ну да, горушку… и подарила бы её достопочтенному митару, — лицо девочки озарила невероятно милая и очаровательная улыбка. — А если он горушку возьмёт у меня, то я стану его избранной и он меня, когда я вырасту, обвяжет.
Кто-то из девушек похихикал, кто-то улыбнулся — в целом никто Найту не обижал. Она была очаровательной, глупенькой и все знали, что без ума любила достопочтенного Роара Горана.
Девушки грустно завздыхали.
— Слушайте, так пойдёмте на ярмарку, — воскликнула Мила, просветлев.
— Так нам нельзя, — отозвалась Грета.
— Почему? Мне разрешил… достопочтенный митар, — она залилась краской и все заулыбались.
— Ну, пойдём, и что? — отозвалась Хэла невесело.
Её вся эта возня отчего-то раздражала — виной была тревога, которая всё росла, как снежный ком, а может начавшиеся месячные.
— Посмотрим, — ответила Мила. — Нам и купить что-то можно. Мне митар разрешил вязать, я бы пряжу купила… а ещё можно же украшения, или заколки какие для волос… если платья нельзя, то ну… обувь можно. Вдруг ты себе сапоги сможешь найти.
— Хмф, — фыркнула чёрная ведьма, — вы, куропаточки мои, как-то забываете, что за вещи нужно платить, а вы чем платить собрались? У домашних хоть жалованье есть, а у вас что? Или ты, Милашка моя, за пряжу серьгами своими платить будешь? А ничего, что они тут не стоят ни шиша?
Возбуждение, которое было возобладало над девушками, сошло на нет. Конечно, у них не было ничего — по сути они были рабынями, которые за еду, кров и, в данном
