увлеклись, — смущенно заметила Дарина, слегка отстранившись. Но ненадолго. Я не позволил, наклоняясь к ее лицу самостоятельно.
— Не-а, — не согласился я, срывая с припухших губ еще один быстрый поцелуй.
— Нас колдунья убить пытается, — прокомментировала ведьма нападки темной магини.
— Просто завидует, — попытался я отмахнуться, а после коснулся губами уголка рта девчонки. — Ее вон, как жизнь побила. Без слез не взглянешь. Вот и бесится от злости.
— Я вам тут не мешаю? — послышалось из-за спины оскорблено-бешеное. — Прекратите миловаться, немедленно!
— Вообще-то, мешаешь, — подтвердил я ворчливо, а затем ощутил, как смущенная ведьма упирается ладошками в мою грудь, давая понять, что момент упущен и придется разбираться с тем, что она тут успела заварить. — Значит, тянем время иначе, — подмигнул я удивленной Дарине.
Проклятье!
— Наконец-то! — прокомментировала «побитая жизнью» колдунья то, как я обернулся к ней, а после зажгла на ладонях черные сферы. Но я, сидя под щитом, как под зонтиком, только пренебрежительно фыркнул.
— Не пробьешь, — заметил я, прислушиваясь к тому, как Дарина выглядывает из-за моей спины.
— Рано или поздно защита — спадет, — покивала баба. Я безразлично пожал плечами: мол, если хочешь, жди, не жалко. — Демон? Серьезно? — перевела она полубезумный, покрасневший взгляд на Дарину. — А я тебя недооценивала, внученька. Завела себе личного демона. И как только еще нейтральной осталась? — окинула она Дарину пренебрежительным и пакостным взглядом.
— «Внучка»? — переспросил я, обернувшись к Дарине.
— Это — Любава. Моя до недавнего времени покойная бабка. Короче, долгая история, — торопливо и нехотя подтвердила Дарина.
— Что-то в этом роде я предполагал, но думал, что колдуньей твоя мать окажется. Я, кстати, считал, что у тебя в семье все женщины красивыми были — почесал я нос. — Это что, пиявка у нее на лбу и лягушка в кармане?
— Я, вообще-то, все еще здесь! — визгливо и возмущенно напомнила о себе Любава, но пиявку стряхнула. Ну как стряхнула, пришлось повозиться, но она ее все же оторвала, матерясь сквозь зубы. А вот лягушку оставила.
Мощно!
— Ага, — пренебрежительно кивнул и вновь посмотрел на слишком бледную девчонку за моим плечом. Вот и думай теперь, это на нее выброс энергии так подействовал, или известие о новых-старых родственниках. — А охотник где?
— Вон лежит, — указала она подбородком на каменистый берег, где возлежал бессознательный Ждан, тоже, мягко говоря, походящий на труп не первой свежести. Над которым еще и поглумились. Серьезно, нам его когда Василина приперла, он выглядел более живым! Что ж тут происходило, пока я был в пентаграмме? — Предателем оказался и практически моим дядей, — брезгливо добавила Дарина. — Хорошо еще, что некровным. Пасынок этой лохудры, — перевела она взгляд на колдунью.
— Я все еще здесь! — рявкнула «лохудра». — Как смеешь ты со мной так разговаривать, маленькая дрянь?
— А чего у него вид такой… обмусоленный? — проигнорировали мы выпадки колдуньи.
— Качерга, горчица, окно, ужи, пиявки, ворота, Василина и здоровенный сом… Это если коротко, — немного путано ответила Дарина.
— Кикиморы не было? — приподнял я бровь, помня, что «обмусоленный» — это по ее части.
— Она сказала, что не придет. С Болотником сошлась, — поджала Дарина губки с досадой. — Пришлось импровизировать, — развела она руками, вынуждая меня страдальчески закатить глаза.
— И это вместо того, чтобы просто довериться мне? — укоризненно уточнил я.
— «Довериться»? Мне этот Ждан обсосанный сказал, что упек тебя в ловушку, подправив пентаграмму, и ты больше не очнешься, а печать из тебя все силы вычерпает! Я не могла просто сидеть и ждать, пока ты погибнешь! — обиженно надулась она, сложив руки на груди.
— Я его подлость предусмотрел, — раздраженно выдохнул я. — Подозревал охотника в двойной игре уже давно, но не мог доказать и раскрыть своего знания, чтобы он не стал действовать грубее и жестче. Потому подстраховался и на случай каверзы. Вот и просил просто довериться!
— Ага, — еще более обиженно фыркнула девица. — Легко тебе говорить! Пока ты там «медитировал», тут столько всего произошло! Одной Василины с желанием жениться здесь и сейчас — за глаза.
— Заткнитесь! — не выдержала Любава, топнув ногой, отчего в почве пошли трещины. — Я поняла, чего ты добиваешься, демон. Но ничего не выйдет, сколько ни тяни время! Я чую, что твое время в этом мире на исходе! — высокомерно задрала колдунья перепачканный сажей и илом нос. Какие мы умные! — И убить меня у тебя не выйдет! — прошипела она.
— Сил не хватит? — уточнила Дарина тихо, но темная колдунья услышала и издевательски засмеялась.
— Нет, глупышка. Если демон убьет во время службы хозяину, это будет считаться, как грех. Даже в целях защиты! И тогда ты станешь темной с залогом души Мраку. Но я сработаю на опережение и иссушу тебя прежде, чем твоя душа и источник иссякнут! — загоготала женщина. — Выхода у вас нет, а защита не продержится долго!
— А долго и не надо, — хмыкнул я, взглянув ей за спину, где все ярче проявлялось иллюзорное гигантское полузвериное тело. — Я уже дождался. Ты права: убить тебя я не могу, но мне и не требуется.
— Что? — не поняла черная ведьма, а затем с недоумением посмотрела себе за спину, где уже полностью материализовался лесной высший дух, что смотрел на колдунью холодным, леденящим душу взглядом звериных глаз на полузвериной голове, которая походила одновременно на медведя, волка и быка.
— Это..? — пораженно шепнула Дарина.
— Лесовик, — подтвердил я, отметив тот момент, как колдунья замахнулась на духа, собираясь ударить того смертельным заклинанием, но проклятье развеялось о невидимую стену, которая защитила даже не шелохнувшегося Лесовика.
— Но как? Он даже на зов Лесных не всегда отзывается! Лешего ранили, а он даже не почесался!– зашептала Дарина, вцепившись мне в плечо, когда колдунья попыталась ударить Лесовика вновь, но потерпела очередную неудачу: ее магия растворялась в его ауре, пока сам дух просто укоризненно нависал над колдуньей осуждающей горой.
— Пришлось постараться и придумать достойную причину, которая задела бы его в достаточной степени, чтобы он отозвался.
— Когда ты успел? И что за причина? — любопытствовала Дарина, засыпав меня вопросами. — И почему
