лучше прояснить кое-какой вопрос, — она взглянула на меня. — Альфа, вы позволите выяснить несколько моментов с вашей женой?
Ответа не последовало, но губы моего мужчины очень хищно изогнулись.
— Женой? — уточнил четвертый из старейшин.
Высокий, худощавый брюнет с глазами будто кровью залитыми.
Я присмотрелась — клыки. Острые, тонкие. Вампир!
— А вы еще не знаете? — навья даже не взглянула на него. — Я сегодня с утра подписала разрешение на брак Мстислава Лютого и урожденной Екатерины Ловец. Но вот вопрос, а Екатерина ли перед нами или все же Анна? Я полагаю, перед началом слушанья это нужно прояснить. Вы не ответите нам на этот вопрос? — а вот это было адресовано четко мне.
Я смутилась. Что говорить-то? Нутром чуяла — только правду.
Навья моргнула, словно одобряя ход моих мыслей.
— Да откуда ей знать, — вмешался берсерк, наглость его не покинула. Но к ней прибавилась неприкрытая злость и досада.
Я прижалась к Мстиславу еще сильнее. Да и все равно мне, как это выглядело со стороны. Главное, так спокойнее.
— О, поверьте, она знает, — навья, чье имя я так и не узнала, снова кивнула.
— Я... — Мстислав одобрительно стиснул меня в своих объятьях. — Я Анна Ловец!
В зале снова стало тихо.
Демон на мгновение оторвался от своего телефона, прищурился, качнул головой и снова потерял ко всему интерес.
Растерянная, я смотрела на этих нелюдей на сцене и ощущала себя участницей какой-то театральной постановки.
В своей фантазии я все это видела и представляла себе не так.
— И что это значит? — берсерк сложил руки на груди.
— Это значит, что обвинение должно быть переквалифицировано — покушение на убийство, — фыркнул недовольно вампир. — Вы пытаетесь усложнить дело, но и так ведь все ясно. Девочка несовершеннолетняя. Ее под опеку Совета Старейшин, а ведьму и охотницу, что совершили и скрыли преступление, — в мир людей!
— Что это я слышу?! — седые красиво уложенные локоны старейшины от ковена ведьм вдруг вздыбились. — Ведьму! Осудить без следствия! Без суда все решили! Как в годы инквизиции?! Не позволю!
— Бабушку-то за что?! — мое возмущение пересилило страх и робость. — Под какую такую меня опеку? Да с чего?!
Такая злость взяла. Приехал он, еще слово не услышал, а уже наши судьбы решил. Козел клыкастый!
Я выдохнула и ощутила легкое жжение на руках. Перед лицом что-то медленно всколыхнулось, и я с удивлением поняла — мои собственные волосы. Они вздыбились и, кажется, зажили своей жизнью.
— Молодец, милая, так их, — усмехнулся Мстислав.
Вампир как-то разом подобрался. Берсерк же убрал с лица выражение "кобеля на выгуле" и уже взглянул на меня серьезным сосредоточенным взглядом.
— Я уже сказал, — клыкастый быстро взял себя в руки, его глаза стали еще краснее и страшнее. Из их уголков расползалась чернота, словно сеть капилляров. — Есть закон. Несовершеннолетняя должна отойти под опеку Старейшин.
— Отойти?! — прорычала я чужим голосом.
В моей душе творилось что-то страшное. Словно там ожило нечто древнее. Могучее. Оно, как вязкая паутина, разрасталось в моем теле тонкими нитями, оплетая его. С пальцев сорвалось изумрудное свечение и тихо погасло.
— Существует закон, и он имеет четкие трактовки, — продолжил вампир.
— Закон?! — Я подняла на него взгляд, дедок странно замер.
Что-то обожгло мои глаза. Моргнув, четко увидела перед собой то, кем этот мерзкий старейшина является. Иссушенный, впалые серые щеки, кровавые глаза, тонкие почти белые губы и клыки, длинные, острые, выступающие наружу.
Древняя сила недовольно зашевелилась, заерзала, словно требуя выхода.
— Девочка, послушай. Старая ведьма и охотница совершили преступление и обязаны за него ответить, — продолжила эта острозубая мумия.
— Молчал бы ты, — шепнул берсерк, но я отчетливо его услышала.
«Старая ведьма» — это он о моей бабушке?
Ее наказать, а я «отойти» должна, как какая-то вещь?! Как кусок собственности. Эдакая недвижимость. Кто лапу наложил, тому и отошла.
— Я вам не девочка! — процедила и выдохнула, дав волю тому, что так рвалось вступить в бой. — Как смеешь ты даже смотреть в сторону родного мне человека! Наказать? За то, что прятала от вас, стервятников. За то, что боялась вас, падальщиков. Я не сирота. У меня есть мать и она ни в чем перед вами не виновата. Я Анна Ловец! И только посмейте тронуть того, кто мне дорог, — выдохнув, я качнулась.
Что-то рвануло из меня вперед, едва уловимое как порыв ветра.
Вампира мгновенно придавило к стулу и спеленало яркими зелеными нитями. Сильно, крепко. Так, как хотелось мне. Улыбнувшись, я вдруг осознала, что могу ими управлять. Странное умиротворение затопило душу. Ведьмовская сила заурчала, ощутив свою власть.
Вот теперь я четко понимала — кто я.
Ведьма!
Древняя кровь во мне бурлила и требовала справедливости.
— Да, — навья, как бы извиняясь, пожала плечами. — Анна Ловец — ведьмой была очень сильной, а попытка ее убийства слегка изменила суть дара. Екатерина Лютая — темная ведьма!
— Ха! — Старейшина от ковена довольно, даже как-то счастливо, сложила руки на груди. Да, пожилая женщина ликовала и даже не скрывала этого.
Темная? Я прислушалась к себе. Нет, я не была злой или жестокой, но вид ошалевшего беспомощного вампира мне определенно нравился.
Никто не смеет трогать родных мне людей.
Никто!
— Ах да, запамятовал, — усмехнулся Мстислав. — Совершенно вылетело из головы. Есть же еще третья сила, которую очень опасно игнорировать в мире лесных. Это гнев темной ведьмы.
И засмеялся.
А я отчетливо поняла — ничего этот лис не забыл. Смолчал! Наверняка, чтобы не пугать. Чтобы я не переживала и не дергалась.
— Глупо, господин Кровенко, будить в ведьме ведьму! — Мой муж выглядел довольным. — Что же это вы, уважаемый?! Сказали же, перед вами считавшаяся умершей Анна Ловец. А вы вот так сразу грозитесь матушку ее, горячо любимую, судить. Да и какая она вам несовершеннолетняя? Это Екатерина была бы девятнадцатилетней, а душе Анны много больше двадцати одного года. Так что все, ой, как спорно!
Я потянула свою "паутину", крепче стягивая тело обидчика.
— Мстислав Вячеславович, вы не могли бы успокоить супругу, — навья мило улыбнулась.
«В сговоре» — это я четко видела, словно нити между ними, голубые такие, тянутся.
Как есть
