последняя битва уже наступала, потому что Земли уже достали. И как мерзки падшие, которые предатели и недостойны понимания, как выродилось человеческое племя, какими жалкими, и слабыми, и глупыми, и грешными стали люди, упорно не желающие следовать правилам, не готовые впускать свет в своё сердце. И что нет во многих из них ничего хорошего, и что неплохо было бы их улучшить, научить думать правильно, отсортировать достойных и их спасать, и что давно просится хотя бы новый потоп, а если без потопа, то хотя бы пора переписать методички на тему того, кто достоин спасения… Знаешь, я понял: первый же подобный разговор в моём присутствии кончится плохо.
Я понимающе хмыкнула.
Сама слышала такие разговоры много раз. Даже участвовала в них, благо у нас в отделе многие разделяли чрезвычайно радикальные взгляды на такие вещи… Теперь стыдно вспомнить.
Почти до слёз стыдно.
Прав ворон, что устраивает такие конкурсы для молодых ангелов. Может, это жестоко, и где-то неэтично, и ещё как-нибудь; но есть вещи, которые можно понять, только пережив. Или, хотя бы, увидев вблизи.
— Спасибо за это, — сказала я ему. — Спасибо за это испытание. И за рассказ. Это было очень щедро с твоей стороны. И очень милосердно.
Он приподнял бровь.
— Щедро? Милосердно? Ну, не знаю. Всё же не забывай, кто я. И поверь: если бы испытание ты не прошла, моя рука не дрогнула бы.
— Понимаю, — я понимала, действительно. И принимала это. — Ты — голос, который всё это время толкал меня к пропасти; если я верно понимаю, именно так проявляется твоя работа на, скажем так, противоположный офис. Но, если то, что я поняла про человеческий мир, верно, то вокруг людей раздаётся множество таких голосов. Пуорой завуалировано, а порой и прямым тестом, но людям со всех сторон буквально кричат о ненависти, и неравенстве, и жестокости, и страхе. Им постоянно рассказывают, кого и почему они должны бояться, кого и как сильно нужно ненавидеть… ты не делаешь с ангелами и половины того, что делает этот мир — с людьми. Не так ли?
Он посмотрел на меня, как на восставшую из пепла Великую Библиотеку.
— Всё же, не представляю, как ты выжила под крылышком у Варифиэля… Да, ты всё понимаешь верно. Я согласился быть тем, кто проводит испытание для угодивших в пятое отражение ангелов. Это та работа, в обмен на которую Легион позволяет мне все эти развлечения с Центром для заблудившихся. И я не то чтобы страдаю, выполняя эту работу — но и не то чтобы усердствую. Говоря откровенно, каждый раз я втайне болею за ангелов… Но и не жалею тех, кто проиграл.
— Ты их убиваешь? Тех, кто проиграл? — я спросила это так мягко и ровно, как только могла, стараясь показать, что спокойно отнесусь к утвердительному ответу.
На самом деле, конечно, я несколько опасалась услышать “да”. Приняла бы этот ответ, как одно из правил местной игры, но удовольствия он бы мне не доставил. В старые добрые времена вообще бы наверняка в драку за правое дело бросилась, скверну искоренять: таково уж воспитание, даное Варифиэлем.
К счастью или сожалению, эти самые “старые добрые времена” имели место пару часов назад по меркам реальности — но и жизнь назад, если мерить мерками этого отражения. И я, которая теперь сидела на крыше, была очень далека от той меня, которая впервые заглянула в глаза Шаакси в осквернённом храме. И эта, нынешняя я несколько иначе смотрела на вещи. В частности, определение “кажется мне правильным” уже не представлялось мне по-настоящему серьёзным аргументов в споре.
Особенно когда речь идёт о том, в чём я ничего не понимаю.
Тем не менее, я с некоторым облегчением выдохнула, когда мой собеседник выдал:
— Что там с ними дальше будет, решать не мне, но судьба этих ангелов зависит от множества факторов. И от того, как они вообще к нам попали. Например, некоторые мои бывшие коллеги, имён которых я называть не буду, по старой дружбе присылают мне сюда кадры для тестирования…
— Ангелов засылает сюда их собственное начальство? — казалось бы, давно пора перестать удивляться, но у меня пока что не получается.
Он усмехнулся.
— Нет, конечно! Разумеется, я это выдумал. Как сотрудник отдела Лжи и и. о. коварной демонической твари… Таков будет мой ответ на любой официальный вопрос.
И.о. коварной демонической твари… Начинаю думать, что это одна из самых интересных характеристик, которые только можно дать существу.
— Понимаю. Но, если продолжать лгать и выкручиваться…
— Если продолжать лгать, безбожно фантазировать и выкручиваться, то мой ответ — да. Скажем так, в моих лживых фантазиях есть под этим небом пара-тройка архангелов, которые просто не станут приближать к себе ангела, не прошедшего подобной проверки. Они полагают (и как по мне, не то чтобы ошибаются), что такой вот экскурс вниз — лучший способ выяснить, кто и чего стоит. То есть, на самом деле. И в этом смысле я для них, можно сказать, подарок.
Отлично. То есть, у нас с “мерзкими тварями, падшими уродами и врагами рода человеческого” ещё и обмен кадрами налажен. Хотя чему я, собственно, удивляюсь вообще? После всех дивных новостей и открытий, этого просто стоило ожидать.
— Так вот, — продолжил ворон безмятежно, — ребята, отправленные сюда начальством на проверку, с наибольшей долей вероятности после этого небольшого приключения проснутся у себя в офисе, как будто под действием какой-то неведомой магии прикорнули и увидели не в меру кошмарный сон. Со временем, когда опыт отложится, сам сон забудется тоже.
Всё интересней и интересней. Это сколько же ангелов побывали в Бездне, но не помнят об этом?
— Так что, большинство ребят по обмену ждёт хэппи-энд. Застрянут только те, кто совсем уж отличился — то бишь, начал систематически применять насилие по отношению к беспомощным и неспособным защититься. Таких хероев мы сразу отправляем в шестое отражение: понятно, что среди бесов они построят себе куда более убедительную карьеру. Глядишь, ещё и в демоны-менеджеры со временем выбьются. Задатки и всё такое.
— А те, кто вспомнил себя здесь, как я?
— О, таких обычно бывает не так уж много. Чаще всего успешным прохождением квеста считается “вовремя уйти”. Что достойный выбор, между прочим.
— Вовремя уйти?
— Полностью прошедшими тест считаются ангелы, которые в какой-то момент, пусть даже
