недовольно прохрипела, горло жгло нестерпимо.
В ответ моя прелестная дочурка лишь упрямо выпятила подбородок вперёд.
— Не вредничай, — уже мягче попросила одними губами, зная, что порой спорить с ней бесполезно.
— Оюта, слушайся маму. Хочет ближе — подкати. Переживать в её состоянии вредно, — голос Шу звучал куда увереннее моего. — И не позволяй ей разговаривать.
Дочь чуть помялась и всё же подкатила капсулу к креслу Шу вплотную. Повернув голову, он взглянул на меня и улыбнулся.
— Потерпи немного, Луиза, скоро мы полетим домой. Я всё думаю над словами Ратхара, может, он и прав. Наш с тобой дом большой и находится в отдалении от основного поселения. Там неуютно. Я вроде и занимался им, но с трудом сейчас припоминаю, что там и как. Тебе наверняка бы хотелось самой всё обставить... Да и вообще решить, какой дом нам нужен. Сколько комнат в нем будет...
Я не ответила, уж слишком всё болело.
— Я бы хотела свою комнату, — мечтательно пропела Оюта, решив воспользоваться моим состоянием и понаглеть немного. — А ещё я в журнале видела дома землян. У них там даже сад есть с настоящими зелеными деревьями. Бассейн. А еще качели! И...
— Ну ты размечталась, — хмыкнул Марк, — своя комната, сад... Может тебе еще спортивную площадку? Закати губу, сестричка. Главное, чтобы холодильник был! А спать я могу где угодно, да хоть в чулане. А если он недалеко от кухни — вообще мечта!
— Ну и спи в чулане! Я тебе, что запрещаю? — фыркнула наша дочурка. — А у меня будет комната. На стенах трехмерные постеры. Потолок черный, типо, космическая дыра...
— Ой, так это у меня дыра всю жизнь над головой была? А я, дурак, это того, думал, на ремонт директор наш фигу положил...
— Марк, ты зануда! — Оюта мгновенно встала на дыбы.
— Я реалист! А ты, ну эта... Короче, сама знаешь кто. Комнату ей... Раскатала губу!
Я умоляюще взглянула на веселящегося Шу. Похоже, перепалка этих двоих его очень забавляла.
— Я так понимаю — Оюте комнату с черным потолком, а Марку личный холодильник? — выдал он. — Так? Ничего не перепутал?
— Эээ, нет, — наш малец покачал головой, — мне нафига пустой холодильник? Мне бы ваш... Битком набитый! С мясом! Можно даже ненатуральным.
— Обжора, — снова заворчала Оюта и тут же схватилась за собственный живот. Пространство огласил жалостливое бурление чьих-то пустых кишков. — Простите.
Смутившись, дочь взглянула на пищевой автомат.
— Марк, — Шу тоже повернулся в его сторону, — пользоваться им, сынок, умеешь?
— Ну, конечно! И заправлять, и даже крысу как-то там жарили ночью от воспиталок втихую.
— Фу-у-у! — Оюта мгновенно побелела лицом.
— Что «фу»? Это у тебя мамка, а у меня — что поймал, то и мясо!Марк обиженно поджал губы.
Мне в этот момент стало его так жаль. Не от счастливой жизни он смышленый такой. И отчего-то я легко могла поверить, что и крысы были в его короткой жизни за деликатес. Не из самого благополучного он приюта. Далеко не из самого!
— Не цапайтесь, — в голосе Шу послышалась усталость. — Марк, спустись в трюм и принеси оттуда что-нибудь съедобное. Брать можно все. Нос свой засовывать тоже можно во все холодильные камеры.
— Ага, — наш пострел быстро соскочил с кресла и поспешил на выход, но остановился у закрытой двери. — А там, это, личинок нет? А то не хотелось бы, это того, вот сейчас укус получить.
— Нет там никого, — Шу рукой указал на экран перед собой. — Чисто все. Отвоевались, мелкий. Давай, поторопись, гости прибудут — кормить вас некогда станет.
— Понял, — пожав плечами, он нажал на красную клавишу сбоку от двери и выскочил, как только тяжелая дверь отъехала в сторону.
— Я с ним! — с этими словами смело и Оюту.
Мы остались в основном отсеке одни. Шу медленно прикрыл глаза и улыбнулся. Мой взгляд опустился на его грудь. Кровь больше не сочилась из-под куска торчащего металла. Она медленно подсыхала, превращаясь в корочку. По трубкам системы в вену моего гурсана поступали блокаторы и обезболивающее.
— Ты действительно неубиваемый, — прохрипела я еле слышно.
— Не надрывай горло, Луиза, я тебя прошу. И я бы трижды там уже сдох, если бы не вы, мисс Вонг. Я обязан вам жизнью, моя красавица.
— Эхор, — шепнула в ответ.
— Что? — не понял он и обернулся на меня.
— Я ЛуизаЭхор, — исправила его и поморщилась.
— И то верно! — он тихо засмеялся. — Ну и семейка у нас получилась. Я, когда на фото этого мальца смотрел, прямо кожей чувствовал — мой пацан. Такой подарок судьбы! Осталось общего заделать и вообще счастье. А лучше двух! И все же прав Ратхар, чего на отшибе жить, когда можно забесплатно возле них участок отхватить? Просто записать его на твое имя. Да и марку рядом еще один оформить. Вырастит мальчишка наш — свой дом строить начнет. Хм... надо еще прикинуть, чего урвать смогу пока на должности. Все равно сразу не отпустят...
Я закатила глаза. Кто о чем, а гурсаны о своем — о наболевшем. Медленно выдохнув, взглянула на часы в верхнем углу большого голоэкрана. До прилета наших спасателей оставалось всё так же около шести часов.Время тянулось невыносимо медленно.
Спокойствие... Я никогда не думала, что оно может быть таким шумным и суетливым. Наполненным детскими голосами и мелкими ссорами, ворчанием и беготней. Запахом горелого мяса.
— Оюта, ты совсем безрукая! — ворчал Марк, пытаясь спасти чернеющие стейки неведомого мне зверя. — Кто тебя так готовить учил?
Услышав такое от мальчишки, улыбнулась и бросила взгляд на притихшего Шу. Его, кажется, клонило в сон, но он старательно разжимал веки, следя за нашей детворой.
— Меня никто не учил готовить, — огрызнулось моё сокровище. — Мне всего девять! У нас дома мама готовила.
— Не всего девять, а уже девять! — Марк наставил на нее невесть откуда добытую деревянную лопатку. — Всё у нее мама. Знать бы, чем ты занималась дома.
— Уж точно не была белобрысой занудой! — Оюта надула обиженно губы. — Что вообще там готовить? Закинул это мясо и сиди — жди.
— Нет, сестричка, — Марк деловито упер кулаки в тощие бока. — Это мясо сначала разморозить нужно, потом нарезать, посолить, а уж потом вот по твоей схеме. И нечего тут неумейку из себя строить. Помогай давай, мама заболеет, а ты даже бульона приготовить не сможешь.
— Мне всего девять, — фыркала дочь. — А мама, если болеет, сама прекрасно бульон готовит.
— Не стыдно? — Марк приподнял бровь.
— Да что ты за душнило!
— Я тот, кто рос без мамы! А вот если бы она у меня была — я бы никогда не позволил ей больной вставать к плите.
Вот понимала, что дети, что ссорятся. И что рано в таком возрасте с супами у плиты стоять, но слова Марка казались такими приятными. Что-то дрогнуло в душе и разлилось теплом по сердцу.
— Марк, ты как-то не так обрисовываешь себе болезни мам! Представь себе, насморк не приковывает к постели. А если бы мама поймала меня у горячей плиты, да ещё и с ножом — ох, и выслушала бы я от нее. Так что особо не рассчитывай на кастрюли. Никто тебе готовить не даст!
— Ну почему? — вмешался в их спор Шу. — Марк прекрасно справляется с пищевиком. И Оюта права, сынок, в семье детей любят и балуют их. Никто не готовит в девять. Но ты молодец... Правда, молодец!
— Ага, — Оюта схватила с тарелки очередной кусочек мяса, — буду рада, если ты ещё и дома уборку наводить будешь и мусор вытаскивать.
— И наведу! — пробухтел Марк, явно обидевшись.
Я понимала — он приютский пацаненок. А там на возраст не смотрят. Убирайся наравне со всеми, на кухне дежурь как остальные, поварам помогай, мусор выноси, а если скажут и двор мети. Надо больно директорам на дорогие роботы-уборщики разоряться, когда вон она — бесплатная рабочая сила.
Поймав взгляд дочери, я прищурилась, давая ей понять, что очень недовольна её поведением. Разбалована она у меня, ох разбалована.
— Ты Марку спасибо скажи, что личинок от тебя отбивал и в обиду не давал, — прохрипела, надрывая и без того воспаленное горло. — А раз комнату свою хочешь, так учти — сама будешь в ней убираться.
Она виновато поджала губы.
— Луиза, я прошу — помолчи пока. У гурсан не принято заводить в доме роботизированную технику. У нас всё по старинке: швабра — тряпка — таз — пол. И ещё ни один ребенок не переломился оттого, что отцу и матери помог. И не ворчите так друг на друга — вы оба молодцы большие. Марк сейчас поджарит мясо, а Оюта очистит отсек для готовки. Там ничего
