спокойнее, хоть и слова её наполнились раздражением. — Сам подумай! Если Эпкальм и Липедесса свяжут свои души и судьбы, это сделает их не только сильнее, но и влиятельнее. Особенно если заведут ребёнка, — утвердительно вторила она.
— Ты себя слышишь? Даже если эта церемония и усилит их способности, как это было с нами, думаешь они будут счастливы? Ты счастлива, скажи мне? — Тишина. — Мы оба знаем для чего мы тогда пошли на такие меры и это не отменяло ни моих чувств к другой женщине, ни твоих к другому мужчине. Хочешь, чтобы наша дочь была несчастна? Ещё и жизнь Эпкальма загубить вздумала? Это вздор! Я не позволю!
— Церемония объединения пойдёт на пользу им обоим, и Липедесса не будет несчастна! Она любит Эпкальма!
— А об Эпкальме ты подумала? — разъярился Глорас, пришедший в бешенство. — Я дал себе обещание, что он не ступит на эту дорожку. Разговор окончен!
— Счастье этого поганого выродка тебе дороже собственной дочери? — Гловиль Каста́сиэм буквально шипела в исступлении, было слышно, как она бросается по кабинету, потому как голос то и дело перемещался.
— Гловиль! Они вольны сами выбирать себе путь! Сейчас не та же ситуация, что семнадцать лет назад! Хватит этого абсурда. — Глава выдохнул, он успокоился. — Нас ждут капитаны в комнате собраний.
Ингет поспешно отскочила от двери и скользнула за угол. Дверь в кабинет открылась, две пары ног начали удаляться к лестнице. Буйно бьющееся сердце сопротивленки, готовилось выпрыгнуть от напряжения и испуга. Уж чего-чего, но она никак не могла ожидать, что Эпкальма хотят не просто свести с Липедессой, но ещё и заставить принять клятву, которая соединит их судьбы и души.
Клятва объединения двух людей похожа на бракосочетание внешнемирцев, отличием является то, что двое, дающие эту клятву, связывают свои жизни, тем самым объединяя способности и усиливая их.
Этот обряд сохранился ещё с тех времён, когда в мире жил единый народ — этвахаумы. Обряд, как и рождение ребёнка, нередко делали мужчину и женщину не только сильнее, но и влиятельнее, если те занимали важные посты.
Так Труларты разных кантов укрепляют связи и по сей день, защищая не только титул с авторитетом, но и налаживая политические связи. Эта церемония может быть разорвана, но в таком случае пришедшая сила уйдёт, вместе с престижем, но что хуже всего: разрывающие клятву могут и вовсе обречь душу на забытье, по крайней мере так поговаривают жрецы, проводящие обряд.
Только сейчас Хактес смогла осознать какая тяжёлая доля выпала Эпкальму, как главному кандидату на пост главы сопротивления и нынешнему лидеру. От чего-то стало горько за паршивца, однако этот привкус быстро сменился на некое торжество. Конечно, она сочувствовала товарищу и даже немного смягчилась из-за распрей, с которыми ему приходилось сталкиваться каждый день из-за золотой девочки и её мамаши, но вместе с тем Ингет видела преимущества для себя.
«Если я немного сближусь с ним и буду больше знать о происходящем в его жизни, то в решающий момент, мне только-то и нужно будет, что столкнуть его с вершины и занять место лидера», — от этой мысли сопротивленка воспряла духом, заглушая тихий голосок совести и заговорщически улыбнулась.
Штаб сопротивления, комната Сэлда
С момента, как сопротивленец очнулся и рассказал об известных ему планах врага, прошла одна ночь. Сэлд никак не мог прийти в себя и с уходом Скафии, пытался отдохнуть, как и завещала меди́трия, но голову разрывали кошмарные отрывки той ночи. На улице ещё только-только светало, из-за открытого окна в комнате витала свежесть, но воспалённую память это никак не остужало.
Сопротивленец направил взгляд на деревья за окном, мерно покачивающиеся ветви и слушал щебетание уже проснувшихся птиц. Он осторожно приподнялся на руках, не переставая кривиться от вспышек боли и укутавшись в одеяло, опёрся на изголовье кровати.
Рафспит понимал лучше кого бы то ни было, что в тот момент, когда тенадасерка уже пырнула его во второй раз и готова была добить вспыхнувшим в руке чёрным пламенем, по какой-то причине остановилась и дала шпиону уйти. Она просто замерла, пока свирепо смотрела на противника, на то, как он резко взмыл в воздух, благодаря натянутой леске. Не напала и когда он, ломая ветки, понёсся прочь. В голове не укладывался лишь один вопрос: почему же она дала ему уйти? Совершенно же очевидно, что сопротивленец получил слишком много сведений. Сэлд вздрогнул и в подступающей истерике поднёс ладонь к лицу, и стал сверлить шокированным взглядом пейзажи за окном.
«Если только она не хотела найти штаб, — промелькнуло в голове. — Но погони же не было, я бы заметил. Вот Тёмный!»
С каждой новой секундой кровожадный взгляд Тебрессы вставал перед глазами всё чётче. Если уж поразмыслить, то сопротивленец с трудом понимал, как сумел продержаться до штаба и не умереть, ведь по пути он не раз боролся с тем, чтобы не отключиться, понимая, что это уже будет концом.
«— Ты мне ещё пригодишься, а если и нет, то сам по себе сдохнешь», — хищно зазвучали слова, пробившиеся из недр воспоминаний.
— Что ты задумала, чёртова крада, — дрожащим голосом прохрипел Сэлд, хватаясь за голову и склоняясь вперёд.
Впервые Рафспит испытывал настолько панический и безумный страх, протыкающий его так же, как ножи, которые вонзались в плоть, так же, как ударяла тенадасерка, ломая ребра. Что теперь он должен делать? Сэлд не имел никакого понятия, это угнетало ещё больше.
Академия кувелов, коридор
Засунув руки в карманы, Ингелео, преисполненный гневом, раздражённый от макушки головы и до кончиков пальцев, недовольно шёл по коридору академии. Сдув лезущую в глаза прядку волос, которая упрямо ложилась на то же место, он уже захотел открыто выражать негодование и злость.
«Мало мне этой кучки идиотов что ли? Так теперь ещё и заделали в посыльные. Старый пень, сам бы обломился дойти, а?» — ругался про себя академец, который намеренно держался подальше от надоедливых ребят, желающих разгадать нелепую, по мнению Элисара, тайну свитка. Всё бы ничего, но ведь они затянули в свои сети и Контрайнов.
Вот уж кому-кому, а этим двоим Ингелео бы пожелал побольше мозгов, как никак они в этом а́нсе уже выпускаются и лучше бы им эти силы, с энтузиазмом в придачу, направить на выпускные экзамены. Тем не менее мысль о том, что он останется один после того, как Люксальта и Эльтен уйдут, вгоняла в уныние. Если бы он только мог, то не расставался с этой парочкой. А как иначе? Они же вместе с самого его поступления, а
