Я не заметила, как платье осталось лежать бесформенной кучкой на полу. Меня же подхватили на руки и положили поверх простыни на чугунном постаменте, напоминавшем наковальню в кузнице. Вот уж не думала, что алтарь может выглядеть именно так. Удивительно, но он был тёплым. Даже почти горячим. И это тепло расслабляло тело и готовило к самому важному шагу в жизни девушки. Чугун же внезапно стал мягким, а я стала на нем покачиваться, словно на облаке.
Антон же всё целовал и целовал меня. Этот этап мы с ним уже прошли. Но когда он прижал меня своим телом, я немного напряглась. Иногда ожидание неприятностей страшнее самих неприятностей.
— Стилет же не причинил тебе боли? — хищно улыбнулся муж.
— Нет, — прошептала я. И вместе с моим словом он резко вошёл в меня. Я только и успела ойкнуть. А он легонько прикусил мою кожу и прошептал:
Глава 44
После бракосочетания я находилась в состоянии эйфории и ожидала, что мы поедем домой, так сказать, предаваться дальнейшим любовным утехам. Однако Антон меня разочаровал:
— Анюта, нет! — он с жалостью покачал головой. — Оставаться рядом с тобой и не прикасаться сейчас стало чрезвычайно сложным для меня. А тебе нужно немного подождать, пока у тебя подживёт там, чтобы больше не было боли, а было лишь наслаждение.
С этими словами и лёгкой ухмылкой на губах он кивнул куда-то в сторону моего паха, вызывая румянец на моих щеках. Как раздеться перед любимым мужчиной, то я первая. А как поговорить откровенно, то заливаюсь краской. Что поделать, воспитание! Мама всю жизнь вдалбливала мне в голову этикет и правила приличия. И, похоже, преуспела в этом. Только в академии или в отделе я этого не понимала. Не те условия там были. А сейчас ощутила сполна. В итоге мы поехали к отцу.
Двери открыли не сразу. Всё же на дворе стояла глубокая ночь. Но поняв, кто стоит за дверью, тут же доложили князю. Отец спустился вниз в ночной рубахе и колпаке с накинутым поверх парадным сюртуком. Ноги были обуты в домашние тапочки с забавными помпонами. Но при этом весь его облик говорил, что перед нами член высшей аристократии. Он тоже умел носить своё достоинство.
— Что-то случилось? — князь Стрешнев встревоженно разглядывал нас. То есть Ягра в идеальном сюртуке и брюках (он же их предварительно снял и не помял) и меня в немного криво надетом платье и с распущенными волосами. Если учесть, что время было около двух ночи, то его тревогу можно было бы объяснить и без этого.
— Князь, можете поздравить нас. Мы заключили магический брак! — торжественно объявил муж. При этом приобнял меня за плечи и нежно чмокнул в щеку.
Стрешнев застыл на несколько секунд, соображая, что по этому поводу делать и что говорить. А затем неожиданно светло и тепло улыбнулся, кинулся к нам. Сначала обнял зятя со словами:
— Поздравляю! — а потом развернулся и чуть не придушил меня в крепких объятиях:
— Нюрочка, кровинушка моя! Как я рад!
После бурных приветствий пригласил нас присесть на диван и велел слуге, который, кажется, и не ложился спать или был привычен к столь странным ночным визитам, принести вина и апельсинового сока.
Я наивно предполагала, что вино мы будем пить, а соком запивать. Или делать коктейль. Только, как показало будущее, я ошибалась. Вино было налито в два бокала, а мне плеснули щедрую порцию сока. Коктейлей в этом мире не знали и не делали. По моим скорбно опущенным уголкам рта и взлетевшим в удивлённом порыве бровям мужчины прочли мои мысли и дружно расхохотались:
— Солнышко, а спиртное тебе сейчас нельзя!
— Нюрочка, ты ближайшее время пить алкоголь не будешь! — сообщили торжественно и практически в унисон мужчины.
— Почему? — моё разочарование всё углублялось.
— В истинном магическом браке с первого раза почти в девяноста процентах женщина беременеет. Сказываются и истинность, и магия, и ваши глубокие чувства. А алкоголь негативно сказывается на будущем поколении, — с улыбкой сообщил будущий дед. Только мне было не до смеха. Почему раньше никто об этом не говорил? Я не то чтобы сильно против, но не так вот сразу. Я как-то к материнству пока не готова.
Зато муж оказался готов сдувать с меня пылинки и носить постоянно на руках, не давая сделать ни шагу. Папа же после восторгов и поздравлений погрустнел. И на мой немой вопрос покачал головой и прошептал:
— Наташа тебя не видит и не поздравляет. Она была бы счастлива! — эти слова были сказаны таким траурным тоном, словно мамы не было в живых. Хотя, нужно понимать, Виктор Алексеевич в своих думах давно е похоронил.
И когда утром мы ехали с Антоном домой, я сжала ладонь мужа и тврдо сказала:
— Тоша, я, кажется, знаю, как вернуть маму сюда!
— Только если это безопасно для тебя! — тут же среагировал он.
— Ты же не оставишь меня одну. А с тобой мне ничего не страшно! — подольстилась я к любимому и потёрлась щекой о его плечо. Но он лишь покачал головой:
— Увы, Аннушка, я не всесилен! — а затем с улыбкой добавил:
— Рассказывай! Лучше знать, какие мысли бродят в твоей хорошенькой головке.
— У меня есть смартфон. Это такое устройство из нашего мира, напоминающее местные магшеты. По нему я могу созвониться с мамой и сказать, чтобы она пришла к зеркалу. А оттуда мы уже сможем забрать её сюда. И не придётся ждать год или больше, пока я освою портальные переходы, — я достаточно подробно объяснила свой план. — Только ты ботинки сразу другие наденешь. Если судить по магии, мы вернёмся снова в ту точку, из которой я исчезла из того мира. А там я описывала твою подошву как след преступника.
Взгляд мужа потемнел. Его жёлтые глаза стали вдруг темно коричневыми:
— Анна, я не преступник. Я лишь честно выполнял свою работу.
Пришлось погладить его по руке:
— Тоша, я и не говорю, что ты преступник.
