Ланеж пригляделся — и впрямь корешки появились… Может прижиться.
Вздохнув, укрылся невидимостью, чувствуя, как она быстро тянет силы. Надолго его не хватит… Осторожно, боясь выдать себя, придержал ствол елочки, чтобы не покосилась, пока его наликаэ приминает и утаптывает землю. Задержал дыхание, когда ее рука, перемазанная землей, на миг коснулась его пальцев, облаченных в черные перчатки…
Замуж? Такую юную, чистую, полную детской непосредственности? Как это ее родителям вообще в голову взбрело…
Надо будет все-таки изучить человеческие традиции. Пожалуй, весной он будет ехать очень медленно, приглядываясь к людям по-новому.
Его огненная девушка погладила елочку по веткам.
— И ведь понимаю, что родители, по сути, правы, — с горечью произнесла Рэлико. — Что в восемнадцать лет чаще всего помолвки и заключаются… Сначала выдают замуж, а там уже, с благословения мужа, заниматься делами… но до последнего думала ведь, что родители так не поступят. Подумаешь — выждать год-другой, как будто в наши дни никто так не делает… А они — традиции, традиции… — прерывисто вздохнула, сгребла в ладони снег, снова замерла, думая о чем-то… Наконец встряхнулась и энергично забросала им землю. Подумала и насыпала немного на ветки.
— Ну вот. Словно всегда тут стояла.
Ланеж сосредоточился, напряг зрение, выискивая нужного духа.
Припал к земле, поклонился. Тихо шепнул:
— Помоги, пусть приживется…
Один из лесных духов плодородия — забавное согбенное создание, больше всего смахивающее на пенек с сучковатыми ножками и ручками — склонил набок мохнатую зеленоватую голову, смешно торчащую из «сруба». На ней выделялись два больших черных глаза, которые серьезно, вдумчиво посмотрели на Ланежа.
— Не откажи, Адаш, — серьезно попросил снежный бог.
Дух перевел взгляд круглых глаз на девушку. О чем-то серьезно поразмыслил, глядя, как та напоследок голыми, покрасневшими на морозе руками приминает снежок под елочкой, поглаживает колючую верхушку… и наконец торжественно кивнул. Тихо пискнул и устроился под деревцем, приник тельцем к тонкому стволу… Ланеж увидел, как от духа побежали изумрудные искорки жизненной силы.
Со своей стороны, он придержал холод. Такая стужа сейчас ели ни к чему. Вот напитается жизненной силой, через недельку-другую окрепнет — тогда и холод вернется на место…
Стоп. Дух духом, а куда делась его наликаэ?..
Отвлекся!
Ланеж поспешно обернулся.
Огненная девушка стояла в центре небольшой поляны, спиной к нему, спрятав покрасневшие, испачканные в земле руки под плащ и глядя ввысь, на звезды. В морозную ночь каждый выдох белым облаком сперва поднимался в небо, а затем оседал искрящимися ворсинками на волосах, ресницах и одежде. Она вряд ли смогла бы увидеть крошечные ледяные кристаллы, Ланеж же различал их отчетливо… Словно мельчайшей алмазной крошкой присыпали.
Он сделал тихий, неслышный шаг вперед. Помедлил. По крайней мере, она больше не плакала…
Бесшумно вздохнув, Ланеж повернулся к ней спиной и тоже поднял взгляд на небо, гадая, каким его видит она.
Синева, темная до непроглядной черноты. И в ней серебряными светлячками мерцают холодные звезды, так высоко, что при одной мысли об этом захватывает дух.
— Как врата в бесконечность, — благоговейно прошептала Рэлико, словно вдруг забыв обо всех своих тревогах.
И действительно — над головой почти правильный круг из усыпанных невесомой белой крошкой крон. Как портал, открывающийся прямиком в тяжелую, давящую космическую пустоту, из которой этот земной мир кажется таким прекрасным…
Где-то глубоко в ее недрах, вдали от звездных карт, бог судеб Сулу ткёт свои полотна — в самом средоточии великого небытия…
Ланеж бывал там, в этой ледяной высоте — боги могли себе такое позволить. Но далеко не забирался. Слишком уж много жара давали эти кажущиеся холодными звезды…
— Это волшебно, — тихо произнесла девушка. — Так бывает только зимой…
Ланеж вздрогнул.
Да. Только в его время выдаются такие ночи. Когда это пугающее небо возвышается над вершинами деревьев, припорошенными снежным пушком и тронутыми инеем… когда лунные лучи, причудливо отражаясь от снега, играют в воздухе в прятки… когда искрится все — и небо, и земля…
Ночь обрела какую-то новую красоту, которая раньше была ему недоступна.
Чернильно-синее, высокое, пронзительное небо. С мириадами белых и голубых звезд, которых здесь можно было увидеть куда больше, чем в залитом огнями городе. Ночь настолько ясная, что даже его туманность видна…
— Вьюга, — прошептала Рэлико, и Ланеж замер, услышав это.
Она смотрела туда же, куда и он.
Он рискнул сделать еще небольшой шажок назад.
Порыв ветра взметнул рыжие пряди, привольно мешая их с белоснежными, хотя ни бог, ни смертная этого не заметили, стоя спиной к спине и неотрывно глядя в раскинувшуюся над ними бесконечность.
Снежный бог спиной чувствовал ее тепло. Не тепло ее тела. Тепло ее души. И оно согревало его даже сейчас, когда ей было грустно, даже в ночь, когда, казалось, и само время сковано морозом…
Ланеж обернулся. Усмехнулся, увидев учиненное шаловливым духом ветра безобразие. Не удержавшись, коснулся рукой рыжих кудрей, мягко погладил, выпутывая из них собственные белоснежные, идеально прямые пряди. Тихо-тихо, так, что она благодаря их связи непременно приняла бы его слова за собственную мысль, выдохнул:
— Когда сомневаешься — надо следовать зову сердца. Боги не гневаются на тех, кто поступает по совести. Если сердце противится пути — не иди по нему. Кто любит тебя по- настоящему, тот никогда не осудит.
Его голос сорвался.
Руки снежного бога на миг тяжело легли на плечи огненной девушки — и он тут же отдернул их: испугавшись собственной смелости.
* * *
Рэлико вздрогнула, огляделась — но рядом с ней никого не было.
Перебрала волосы, недоуменно озираясь.
Почудилось, что ли? Будто кто-то коснулся плеч на миг…
И слова эти… Словно из глубины сердца поднялись.
Как пелось в красивой песенке, которую Арати часто играла на лютне — «слушай голос, звенящий в душе — это говорит твое сердце»…
Она снова устремила взгляд на небо.
Зимняя ночь в парке казалась такой тихой, спокойной, кристально чистой, что Рэлико и сама начала невольно успокаиваться.
Ведь действительно — родители ее любят, а значит, силой замуж не выдадут. Такое только в романах приключенческих и бывает. Отец ведь как сказал — «с женихами», а не «с женихом». Значит, познакомили бы с несколькими как минимум, дали бы выбор… Может, не полюбился бы никто — родители бы и настаивать не стали?
А она раскричалась, истерику устроила, как девчонка, дитя неразумное… Мнила ведь себя взрослой, хоть и любила ребяческие проказы, как в детстве…
Рэлико стало стыдно.
Приподнялась пелена обиды, будущее перестало казаться таким уж сумрачным. Ну подумаешь, прощупали родители почву. Матушка так и сказала — пока ни о свадьбе, ни о помолвке всерьез речь не идет, а если она хочет другой судьбы — лучше бы о своих оценках подумала… Может, они и правда с ней хотели после ее восемнадцатилетия все обсудить? Может, зря она не поверила?
* * *
Ланеж, скрывшийся за деревьями, с бешено колотящимся сердцем, еще ощущая ее тепло, кольнувшее пальцы на тот краткий миг, когда он осмелился ее коснуться, шепнул:
— Ты не будешь несчастна.
Эхо этих слов зазвучало в нежном звоне сосулек, скрипе снега под ее ногами, чуть слышном потрескивании голых, покрытых инеем ветвей…
* * *
Рэлико вздохнула. Стало легче, тоска притупилась.
Конечно, помириться и договориться будет не так легко, но она постарается.
Налетел игривый ветерок, взбивая заново зимний покров. Мелкая, словно жемчужная пыль взметнулась, увлекая за собой крупные снежинки, и они закружились вокруг хороводом, оседая на плаще, волосах, словно приглашая ее на танец. Рэлико невольно улыбнулась и протянула руку навстречу снегу за миг до того, как он заключил ее в холодные, но радушные объятия. Зажмурилась, ощущая колючие поцелуи на щеках.
