И не заболеет без куртки, оставленной в гардеробе по вине одной бедовой плакальщицы и забывчивости того, кто отправился ее спасать сломя голову!
*
Его встретили шипением.
Громким и устрашающим.
Направленным явно на то, чтобы припугнуть обидчика и не допустить кровопролития, которое для него может закончиться весьма и весьма плохо.
А значит, нужно действовать!
Игорь бросился на звук, влетел в зал и замер, не зная, плакать ему или смеяться.
— Молодец, Яна! Подарок что надо! И воду вскипятит, и за хозяйку отомстит, и даже дом защитит от непрошеных гостей! Эй, ты, пузатый, а ну-ка пошел на кухню, да побыстрее, иначе я за себя не ручаюсь! — грозно сказал Проскурин металлическому чайнику с деревянной ручкой, который загнал в угол испуганную плакальщицу, не ожидавшую встретить в жилище хозяина негостеприимно настроенную утварь. — Я кому говорю: марш на кухню! Не заставляй меня применять силу! Развоплощу и отнесу на помойку! Вдруг кто-то захочет тебя забрать и переплавить на канцелярские скрепки!
В ответ Игорь получил недовольное посвистывание, напоминающее по своей интонации (если такое понятие применимо к чайнику!) бурчание старика в очереди за пенсией или ворчание вурдалака, выбравшегося из холодной могилы аккурат перед самым рассветом.
С последним Проскурину удалось встретиться прошлой осенью, и это знакомство едва не закончилось для друга Бельского черной лентой, если бы не спасительное появление солнца, посланное кем-то свыше или снизу. Ведь в церковь Игорь попасть так и не сумел, о чем немного печалился: дурными делами он все-таки занимается, дурными!
Чайник задумался, раскачиваясь из стороны в сторону, туда-сюда, вперед-назад, влево-вправо. Как будто принимал сейчас важное решение, взвешивая все «за» и «против», просчитывая варианты развития событий и выбирая наиболее удобную из всех возможных комбинаций.
Выбрал.
С характерным хрустом носик, ручка и подставка чайника втянулись в его металлическое тело, и на месте «внучка самовара» появился шар, гладкий и начищенный, без пятнышек и царапин.
Маневрируя подобно пущенному шару в бильярдном клубе, чайник-трансформер покатился на кухню и исчез из поля зрения Проскурина, словно его здесь и не было.
Характерный звон столкновения измененного чайника и не ожидавшей такого обращения к своей персоне решетки плиты послужил для друга Бельского неким подобием звонка загулявшего сына беспокоящейся матери: не переживай, я на месте!
— Жаль, батюшку нельзя пригласить, жилище освятить, — задумчиво проговорил Игорь, подходя к плакальщице поближе. — Иначе я в эту квартиру точно не зайду и придется возвращаться к отцу, что равносильно тюремному заключению сроком на два года, пока не закончу универ. А оно мне надо?..
Плакальщица не ответила.
У нее было всего три режима: молчание, шипение и слезы.
Для получения остальных функций придется повозиться с девушкой из нижнего мира подольше.
Но это того стоит.
Наверное…
Плакальщице надоело сидеть на ковре и смотреть на Игоря снизу-вверх. Она грациозно встала и замерла перед ним, не отрывая взгляда и, явно изучая того, кто выбрал ее себе в качестве фамильяра. А Проскурин в свою очередь тоже решил не отказывать себе в удовольствии рассмотреть при свете дня ту, которую подобрал в подвале.
Никаких кардинальных изменений во внешности девушки не произошло.
Не появилось второго носа, третьей руки или лишней пары ушей.
Зато ее тело словно налилось изнутри невидимым светом, придавая ей красок и объема, будто вчера Игорь увидел набросок, эдакую раскраску, а сегодня — настоящее произведение искусства неизвестного автора.
Вместо нежити с острыми чертами лица и худыми ручками-плетьми перед Игорем стояла вполне себе приятная девушка миловидной наружности, сменившая седые волосы на платиновые, а мутные радужки глаз — на карие.
— Тебе не холодно? — спросил Проскурин плакальщицу, указывая на ее босые ноги.
Коммунальщики уже успели отключить отопление в доме, а Игорь переодеть фамильяра женского пола — нет. Непорядок!
Не дожидаясь ответа, Проскурин отправился во вторую комнату, открыл шкаф и в нерешительности замер перед ним.
На нижней полке лежали вещи Яны.
Те, что она не забрала после их расставания и никогда не заберет.
Те, что можно выкинуть со спокойной душой и негодующей совестью.
Те, что он отдаст сейчас плакальщице.
И будет вспоминать о Яне всякий раз, когда будет видеть своего фамильяра.
Мазохист!
Игорь решительно сгреб одежду бывшей, стараясь дышать через раз.
Запах любимой женщины нещадно проникал в черепную коробку, заставляя вспоминать те упоительные минуты счастья, которые теперь приносили лишь горечь и злость на себя, единственного виновника того, что Яна сейчас не с ним.
Все могло сложиться иначе…
Игорь прошел в ванную комнату и положил вещи на стиральную машинку. Включил воду и, дождавшись, когда она наберется до половины ванной, пошел за плакальщицей.
Девушка из нижнего мира ждала Проскурина, сидя на диване и листая оставленную там книгу по проектированию цифровых подстанций. Ее лицо выглядело напряженным и крайне задумчивым, словно она понимала то, что там написано.
— Пойдем, — сказал Игорь, и плакальщица пошла за ним следом, так и не выпустив из рук подаренную Яной книгу.
*
Жареная картошка пахла аппетитно. Как и мясо, до которого вчера так и не успел добраться Проскурин. Во всем виноваты печеньки! Даже когда их нет!
— Не стесняйся, у нас самообслуживание, — сказал Игорь, закончив приготовление салата для себя и плакальщицы и поставив глубокую тарелку с овощами в центр стола.
Стоящая в проходе девушка тихой тенью проскользнула на кухню и заняла приготовленное для нее место, выжидающе поглядывая на Проскурина. В одежде Яны она выглядела милой и домашней, да и принятая ванна пошла ей на пользу. Сразу запахло уютом и теплом, которых так давно не было в квартире Игоря и которых, оказывается, ему так не хватало.
Взяв в руки вилку и нож, Проскурин приступил к трапезе, изредка поглядывая на доставшегося ему фамильяра. Плакальщица поглощала пищу аккуратно и целомудренно, оставляя Игорю ровно половину всего, что было на столе. Опасения Проскурина не оправдались: девушка оказалась всеядной и не привередливой. Даже имела некоторые представления об этикете, что не могло не радовать Игоря.
— Это можно излечить, — тихий голос плакальщицы церковным колоколом прогремел на кухне, и Проскурин чуть не подавился некстати принятым вовнутрь морсом.
— Нельзя, я пробовал, — справился с собой Игорь, поражаясь тому, как окрепла связь между ним и фамильяром. — Не переживай, я не потяну тебя за собой на дно.
— Это можно излечить! — упрямо повторила плакальщица, запустив руку в необъятную футболку Яны и вытащив оттуда странную переливающуюся чешуйку, приковывающую к себя взгляд всякого, кто обратит на нее свое внимание.
— Что это? — хрипло спросил Игорь, в глубине души предполагая, что именно демонстрирует ему фамильяр.
— Чешуйка с крыла феи, которая исполнит любое желание, — сказала плакальщица, пряча находку обратно к себе за пазуху. — Когда мы найдем фею, хозяин, вы же знаете, о чем ее попросить, не так ли?
Проскурин кивнул, довольно улыбаясь открывшимся перспективам. Теперь у него появился шанс…
*
Игорь почти закончил мыть посуду, когда раздался стук в дверь.
Один, другой, третий.
Некто нетерпеливый хотел попасть в квартиру к Проскурину, прилагая максимум усилий в достижении результата. Заинтригованный Игорь открыл дверь и с удивлением уставился на Яну, рассматривающую Проскурина снизу-вверх далеко не ласковым взглядом.
— Впустишь? — сухо спросила Звонарева, переминаясь с ноги на ногу. — Или здесь поговорим? На глазах у соседей?
Игорь молча прошел на кухню и поставил чайник. Он услышал, как лязгнула дверь, как Яна разулась, достала из шкафа в прихожей смешные тапочки с плюшевыми зайцами и оказалась за его спиной, гневно сопя, словно медвежонок, у которого забрали любимое лакомство.
