Вернее, попытался.
Пол вдруг как-то слишком резко качнулся мне навстречу, так что я едва успел ухватиться за край стола, опрокинув при этом пустую миску.
– Ооо, Заноза, да ты набрался-таки, – Фарр сцапал меня за плечо и помог удержаться на ногах. Они почему-то стали мягкими и податливыми, как будто из них разом вынули половину костей. – Далеко идти надумал?
Я прикинул свои силы и качнул головой.
Не стоило этого делать.
Пол опять стремительно ринулся мне в лоб и не врезался в него только потому, что Фарр успел подставить мне вторую руку.
– Ба!.. Ну, ты и красавчик. А говорил, ничего тебя не берет... Видать, не то пробовал! Давай, помогу тебе доползти то кровати. Или сначала нужник?
– Нужник...
Да, медовуха-то оказалась коварная... Пилась так легко, даже в голову не шибала. А поди ж ты... стоило только встать...
До отхожего места мы не дошли. Я понял, что это слишком сложно, и осквернил одну из стен постоялого двора. Глядя на это дело, Фарр только посмеивался да придерживал меня, чтоб не свалился.
Но впереди же еще была лестница на верхний этаж, где нам обещали отдельную комнатушку...
– Лучше я в конюшню пойду... Она ближе.
Тут Фарр рассмеялся уже в полный голос, легко взвалил меня на плечи и зашагал в сторону света, который сочился из дверей харчевни.
Наверное, это было довольно унизительно... Но я понял, что мне уже все равно.
В этом тесном углу, который тут именовали отдельными покоями, имелась широкая лежанка, покрытая тюфяком и небольшое окно, сквозь которое в комнатушку залетали злые комары. Сгрузив меня на тюфяк, Фарр отыскал свечу и сунул мне в руки.
– Зажги-как! А то темно как заднице у демона.
Огонь озарил убогое жилище, да только хоть с ним, хоть без него я едва различал набор мутных пятен. Тюфяк вонял застарелым человеческим потом, мышиным пометом и затхлостью, но, пожалуй, это было все-таки лучше, чем сеновал... Я закрыл глаза и полетел в какую-то бесконечную бездну.
– Ли? – голос Фарра выдернул меня из этого падения, когда я уже почти позабыл кто я и как меня зовут. – Давно хотел спросить... Откуда у тебя над головой эта черная прореха?
Лучше бы я продолжал падать.
– Тебе что, дядя Патрик не рассказывал? – язык меня едва слушался. – Я ж говорил ему. Это наше родовое проклятье... Всегда там было так, сколько себя помню... А что, сильно заметно?
– Да... Сильно. Дядя Пат сказал лишь, что у него не хватит сил помочь тебе. Но не объяснял, почему. А ты... заглядывал... туда?
– Конечно, – я улыбнулся, посмотрев в черные глазницы своей темноты. Они были мне привычны, как застарелая рана на самом видном месте. – Много раз.
– И... что там?
– Там... – я от открыл глаза и вздохнул. – Там смерть.
Долгое время Фарр молчал. Он лежал рядом, и я почти кожей ощущал его смятение. Сон уже почти коснулся моего сознания, когда он вдруг произнес еле слышно:
– Надеюсь, Кайза сумеет заткнуть эту дыру. Полагаю, очень скверно повсюду носить смерть за собой...
– Ну... я привык. Это не больно.
– Не больно...
– Да... Просто все идет не так... Вот и из Янтарного Утеса пришлось уехать. Хотя твоего дядю я хорошо понимаю – кому нужен такой источник несчастий в доме?..
– Что!? – Фарр даже привстал на лежанке. – Что ты мелешь, дурень?! Ты правда решил, будто он тебя просто выкинул, как паршивого щенка?! О, боги... Лиан, ты в самом деле очень глупый, если думаешь так. И совсем не разбираешься в людях... Дядя Пат просто хочет тебе помочь. А с твоей черной прорехой он вполне способен справиться и не позволить ей коснуться других. Даже я такое могу...
Инжирная медовуха кружила мою голову. И соломенный тюфяк кружила тоже, а вместе с ним и всю комнату. Язык словно жил у меня во рту сам по себе и спросил то, чего я бы никогда не попытался узнать, будучи трезвым.
– Фарр... зачем тебе это? Зачем ты вообще поехал со мной?
Он усмехнулся.
– Не знаю... Ты смешной. Я всегда хотел такого младшего братца.
– Тебе что, кузенов мало?
– Кузенов я вижу нечасто... И у них другой путь.
Я задумался, но голова совсем не хотела соображать.
– А у нас какой путь?
– Пока что в степь, к шаману. А там посмотрим...
Во сне я видел Айну.
К сожалению, это не было видение сноходца, лишь обычный ночной образ в голове... Я видел ее девочкой, такой, какой она была в дни жизни при дворе – совсем юной, с пальцами в чернилах и настороженным взглядом. Странный сон. Откуда мне было знать про эти чернила? Про то, что она носила скучное темно-синее платье и отращивала волосы? В ту пору я мог узреть ее только в своих спонтанных видениях, и они были слишком путанными, больше походили на мозаику или узор витража. В этом же сне я будто стоял рядом с ней наяву и мог рассмотреть каждую мелочь, каждую деталь... как когда-то, когда еще был способен видеть по-настоящему. И эта юная девочка улыбалась мне, протягивая в ладони нечто излучающее столь яркий свет, что и не разглядеть его источника. Я позвал ее по имени, а она рассмеялась, дунула в кулак, и этот свет вырвался из ее руки искрящимся потоком, который охватил меня всего целиком.
Я проснулся с колотящимся сердцем и долго не мог понять, чего во мне больше – бескрайнего, как этот свет, счастья или отчаяния. Лежал, глядя своими никчемными глазами в темноту и чувствовал, как в груди все разрывается, словно сквозь мою плоть решила прорасти дикая степная трава, чьи корни сильнее, чем у иных деревьев.
«Айна...»
Имя рвалось с губ, но я лишь закусил их побольней.
Я не хотел называть его вслух.
Знал, что это бесполезно. Лишь отыскал на груди и сжал в кулаке серебряное кольцо, которое столько лет связывало нас.
Видят боги, порой мне хотелось забыть ее. Чтобы не испытывать больше мучительно жажды, не мечтать и не тешить себя напрасной надеждой.
Но это было невозможно.
Утро принесло тонкие длинные облака, которые застелили все небо до горизонта. Я мысленно вознес хвалу богам – солнце здесь, на юге продолжало палить даже с приходом осени, превращая каждый дневной переход в испытание на прочность. Это был уже четвертый день нашего пути, мы двигались на юго-восток, минуя один городок за другим, оставляя позади виноградники, деревушки и широкие поля, с которых тут не спешили собирать урожай. Но чем дальше, тем реже на нашем пути встречались сады и вообще деревья, земля становилась суше и скудней, а поселения мельче. Здесь начиналась степь. И Дикие Княжества.
Фарр был молчалив. Я чувствовал его напряжение и собранность. Не прикасаясь, ощущал упругое биение сильного сердца и готовность руки выхватить меч из ножен. Он пытался выглядеть уверенным и всезнающим, но на деле являлся таким же гостем в этих землях, как и я. Вот только белый принц хотя бы умел махать своей железкой, а та, что висела у меня на боку, была скорее для красоты. Еще в Янтарном Утесе Фарр нацепил на меня тонкую перевязь с коротким узким клинком. Я пытался объяснить ему, что этот кинжал-переросток сгодится мне разве что мясо резать да в зубах ковырять, но зануда имел другое мнение... Сказал, что в Диких Княжествах мужчина без оружия приравнивается к девкам и не имеет права голоса. Хороший аргумент, что уж там...
На самом деле я никогда не полагался на оружие. Да и не было его у меня. Моя Сила была единственным мечом и щитом, которые защищали меня с ранних лет. И Фарр это знал.
– Не бойся показать, что ты умеешь, – сказал он вдруг. – В Диких Землях уважают колдунов.
Я хмыкнул с сомнением. Ну да, конечно...
– Сам и показывай.
– Покажу, коли надобность будет. Но надеюсь, что не придется.
– Да, ты не больно-то любишь пускать в ход свой дар...
Фарр промолчал, но я почувствовал, как на миг сбилось его дыхание. И решил не лезть не в свое дело.
Моя кобыла зафыркала и мотнула головой. Ну ясно... опять ей приспичило отлить. Поджидая, пока она доделает свое дело, я поднял голову к небу и вгляделся в мутную белесую пелену, которая была на месте привычной голубой бездны. Как же мне хотелось увидеть облака!.. Разглядеть их изгибы и узоры, прочесть по ним, куда задует ветер после полудня и увидеть сказочных зверей, что меняют форму каждое мгновение.
