– Чего уснул? Тоже в кусты прижало? – крикнул Фарр в нетерпении. Он успел уже прилично отъехать вперед.
– Да тут и кустов-то нет... – пробормотал я, оглядывая ровную поверхность степи. И подумал, как же хорошо, что мой спутник – не девка. А то и правда трижды подумаешь, где присесть, если нужда встанет. – Когда прижмет я дам тебе знать! Придержишь мне портки, как вчера, у тебя ловко получается.
Я пришпорил кобылу и в два счета обогнал этого зубоскала, не дожидаясь, пока он придумает ответную гадость.
Не прошло и часа, как на вершине одного из холмов показались двое всадников. Я-то издали видел только подвижное темное пятно, но Фарр тут же мне сообщил, что мы уже не одни. Спустя несколько минут земля зазвучала от ударов копыт – всадники стремительно приближались. Оказавшись рядом с нами, они придержали лошадей и что-то гортанно сказали друг другу, а потом один из них обратился к нам на языке Закатного края:
– Кто вы такие и чего ищете в землях таргала? – любезности в этом обращении я не расслышал, дружелюбия тоже. Знакомые слова звучали из чужих уст так, словно кривой клинок резал грубую ткань.
Фарр ответил спокойно, как говорят с малыми детьми или дикими собаками:
– Ищем встречи с таргалом.
Жители степи рассмеялись – громким обидным смехом, будто Фарр брякнул что-то нелепое.
– Какое дело у белозадых северян может быть к таргалу?
– Дело крови, – Фарр сказал, как отрезал. Степняки разом фыркнули и снова перебросились друг с другом гортанными фразами.
– Что ж это за кровь, до которой таргалу будет дело? – насмешливо спросил тот, что сидел на черном, как ночь, коне.
– Его кровь, – ответил принц. – И кровь его дочери Нар.
Следующие слова дикарей прозвучали глухо. Они будто заспорили о чем-то, но их речей я не понимал. А вот Фарр – да. Но виду он не подавал. Молча ждал, пока степняки договорятся меж собой.
– Имя таргано Нар давно стерто из нашего языка, – небрежно бросил степняк на черном коне. – И не вам, чужакам с белыми патлами тревожить память о нем.
– Таргал пусть решает это, – холодно сказал Фарр. – Отведите нас к нему.
И вдруг добавил еще несколько слов на этом грубом языке, похожем на скрежет и рык.
Вместо ответа тот степняк, что был повыше и правил гнедым, тронул пятками своего зверя и объехал вокруг нас, словно прикидывал, как лучше взмахнуть своей саблей и одним ударом снести две головы разом.
– Дерзкие речи ты говоришь, белый чужак. Твое оружие достойно воина, но волосы ты носишь, точно немужняя девка, а спутник твой и вовсе не похож на того, кто умеет владеть железом. Отъедем в сторону, я хочу тебя спрашивать одного, – он пришпорил своего коня и Фарр сделал то же самое. Второй воин последовал за ними на некотором отдалении, словно меня тут не было вовсе.
Оставшись один, я крепко сжал поводья и челюсти. Мне тоже хотелось ударить свою кобылу пятками в бока, но пришлось сдержать этот порыв и ждать, ощущая себя бессмысленным куском плоти в кипящем котле неизвестности.
Ненавижу такое ожидание.
Вскоре один из степных воинов вернулся – тот, что на вороном. Его крупный сильный жеребец гарцевал вокруг меня, пока дикарь вглядывался в мое лицо.
– Твой брат сказал, ты целитель. Если так, у тебя есть шанс спасти ваши паршивые шкуры. Может быть.
Часть I: Лиан. Глава 5
Дальше мы ехали вчетвером. И не могу сказать, что это было приятно. Демоны знают, о чем Фарр толковал с нашими новыми знакомцами, но они явно не испытали к нему больше добрых чувств, чем с самого начала. Скорее уж наоборот. Несмотря на все старания.
Один из степняков ехал перед нами, другой позади, и меня это страшно злило. Не люблю ощущать себя пленником, даже если вслух ничего такого не прозвучало. Дорога до становища, где требовался мой дар целителя, заняла не больше получаса, но показалась вечностью. Впрочем, Фарр делал вид, что ему совершенно нет дела до холодных острых взглядов – будто никто нас и не принуждал никуда тащиться, а, наоборот, это была его высокая воля, и двое головорезов рядом с нами – наш почетный эскорт. Ну... когда-то я тоже так умел...
Вскоре впереди показались темные силуэты степных жилищ, запахло дымом и послышались звуки. Мне было невыносимо видеть все вокруг в образе пятен, и когда мы подъехали ближе, я сделал то, чего, пожалуй, делать не стоило, но слишком уж хотелось... Сомкнул ресницы, вдохнул поглубже и вышел из тела, оказавшись у самого себя за спиной.
Тотчас же мир обрел яркость и четкость. Распахнув свои незримые глаза во всю ширь, я с восторгом взирал на степь и пару десятков небольших круглых шатров с узорами на кожаных стенах. Перед шатрами курились костры, устремляя в небо струи дыма. По становищу ходили женщины с темными косами и бегали дети, похожие на стайку воронят. Я разглядел, что наши мрачные спутники бритоголовы, но тоже имеют тонкие косицы, заплетенные перед ушами. Они были одеты в штаны и безрукавки из кожи, выкрашенной в угольно-черный цвет, а на боку у каждого висело по длинной кривой сабле, да еще по паре устрашающего вида кинжалов. Эти парни выглядели ненамного старше меня самого, но при этом казались такими опытными воинами, что я невольно повел плечами. Мне бы не хотелось увидеть, как они обнажают свое оружие. Особенно тот, что повыше и пошире в плечах. Фарр-то может и успеет отразить нападение, а вот я точно могу сплоховать. Тогда, в доме у Таронских гор, я совсем иначе ощущал пространство, хоть и не видел ничего. Там все стены были мне в помощь... Я по слуху определял каждый шаг и каждое движение. Здесь же звуков было так много...
Я вздохнул и вернул свое сознание туда, где ему было место.
А спустя пару минут бритоголовые остановились вблизи одной из палаток – самой дальней, стоящей на отшибе от остальных. Возле нее тоже горел костер, а у костра сидел человек. Когда головорезы заговорили, человек ответил им, и я понял по надтреснутому голосу, что это старуха. Ни слова не разумея на языке дикарей, я почувствовал также, что она вовсе не рада незваным гостям... и вовсе не ждет никакой помощи.
Какое-то время наши провожатые, спешившись, спорили со старухой и пытались доказать ей, что не зря притащили чужаков в свою деревню. Верней, попросту отбивались от ее гневных реплик и тыкали в меня пальцами. В конце концов старуха встала, вытащила из костра тлеющее полено и пообещала подпалить им первого, кто сделает шаг в сторону ее шатра. Клянусь, я понял это еще прежде, чем Фарр тихо шепнул мне, о чем идет речь.
– Похоже, нам тут не очень-то рады, – сказал я ему с усмешкой.
– Похоже... – вздохнул Высочество.
Я чувствовал его смятение и желание убраться подальше от всей этой ситуации. Но прежде, чем бритые успели что-то ответить, из шатра раздался глухой еле слышный голос. Я замер, услышав его, Фарр тоже, а старуха ворчливо бросила что-то нашим новым знакомцам, и старший из них тут же обернулся к нам.
– Вы. Слезайте оба. Тхоро Агхи желает вас видеть.
Внутри шатра было сумрачно, пахло травами и болезнью. Многие травы я мог бы назвать без труда, иные были мне неизвестны. А болезнь я определил, едва ступив на порог – человек, лежавший на широком низком топчане у дальней стены шатра, медленно умирал от старости. Смерть сидела у него в изголовье и ласково перебирала пряди седых волос. Она знала, что не пройдет и трех дней, как утомленный жизнью дряхлый шаман этой деревни вдохнет в последний раз, а выдох сделает уже по ту сторону мира.
Да, этот человек был шаманом. Таким же колдуном, как и мы.
Старик медленно привстал на своем ложе, облокотился спиной о деревянную палку, подпиравшую стену шатра и властно поманил нас к себе.
– Хамма дахэ, – сказал он и Фарр ответил за нас двоих.
– Ану дахэ.
Старик похлопал ладонью по краю топчана подле себя, и сын короля потащил меня к нему, ухватив за край рукава. Когда мы оба сели наземь у постели умирающего, тот прикрыл на время глаза и несколько минут только тяжело дышал, будто собирался с силами. Потом он заговорил, и Фарр слушал его, почти не дыша. Я же, ничего не понимая и ничего толком не видя, ощущал себя не только полуслепым, но и полуглухим. Впрочем, голос шамана звучал недолго, а когда тот умолк, Фарр ответил ему лишь парой слов и сразу же обернулся ко мне.
