Равновесие.
Я освободила человека.
Я освободила фейри.
Он пропал раньше, чем я смогла попросить его вернуться, и осталась в комнате, дрожа от эмоций, смех сестры звенел в воздухе.
Глава восьмая
— Интересно, как ты выполнишь последнее требование, если его нет рядом? — спросила моя сестра, дразня меня, пока я бежала к двери и открывала ее. В пронзающий лучах рассвета облака подо мной были розовыми и персиковыми. Между ними Скуврель падал к земле. — Знаешь, ты будешь в долгу передо мной, если не справишься. Я приму в плату местоположение наших родителей.
Я захлопнула дверь. Я застряла тут. Кроме меча, других выходов не было.
Я выругалась.
— Что за последнее требование? — спросила я.
— Ты не знаешь? — она выглядела нахально.
Я сжала ее клетку, поднесла к маленькому столу и опустила там. Остатки еды, которой Скуврель кормил меня, еще были на столе — сыр постарел и затвердел, его покрыла плесень, орехи размякли.
Я схватила салфетку со стола и сунула между прутьев клетки Хуланны.
— Рассвет. Если не можешь помочь чем-то ценным, нужно поспать, пока мы можем, — горько сказала я. Палец болел. Сердце болело. И я не знала, чем так разозлила Скувреля. — Я знаю, что я устала. Ты, наверное, тоже. Завтра ты покажешь мне, как отозвать армии фейри и покончить с этой войной.
Моя сестра рассмеялась.
— У тебя явно наготове план, если ты думаешь, что можешь уговорить меня на это.
Я игнорировала ее, плюхнулась в диван рядом со столом и закрыла глаза. Сон не пришел сразу. Я ворочалась. Я хотела кричать на Скувреля, требовать ответы, заставить его слушать. Я почти хотела, чтобы крылья выросли на моей спине, чтобы я догнала его и заставила поговорить со мной. Трус. Он не мог даже вести себя со мной как мужчина.
Мой гнев постепенно опустился до тусклой дымки, я засыпала.
Я проснулась от резкого страха.
Телега.
Если кто-то наткнётся на нее, они найдут моих родителей, детей — всех. И фейри были недалеко от той телеги. Даже если они воевали за роль лидера. Мне нужно было пойти и разобраться с этим. Немедленно.
Я вскочила, собрала вещи и выглянула за дверь. Полдень. Время еще было. Если только путешествия из Фейвальда и в него не сыграли с временем, как они порой делали.
Я вытащила меч и потянулась к клетке Хуланны.
— Угх, середина дня! — буркнула она. — Конечно, ты осталась человеком. У тебя ни капли приличий. Сельский мусор.
Я встряхнула клетку. Ее раздраженный писк был хорошим, как чашка чая утром.
Взмах меча, воздух был рассечен. Я убрала меч и прошла в мир смертных.
— Мы куда-то идем? Ты даже не дала мне помыться или попить воды! — возмутилась Хуланна, я подняла клетку и привязала ее к поясу.
— Я думала, ты не хотела заключать сделку, сестра, — сказала я, поднимая повязку.
Магия меча еще работала. Телега была передо мной, хотя уже близился вечер. Я облизнула губы, переживая из-за прыжка времени. Я не могла терять дни, недели или годы. Каждый миг сейчас был важен.
— Ты принесла нас к старой разбитой телеге. Твой Двор очаровывает, — сказала едко моя сестра.
Я игнорировала ее, полезла в сумку, вытащила огниво. Я приготовила гнездышко из травы, вытащила нож и стала разводить костер. Я хотела пройти в дверь и проверить, чтобы быть уверенной, что мама и отец добрались до безопасности с Хельдрой, ее детьми и другими. Я хотела этого до боли. Но не осмелилась. Лучше всего защитить их я могла, оставаясь вдали. Убедившись, что никто не придет искать.
Я опустила сияющее гнездо у основания телеги и стала собирать хворост рядом.
— Мы были сестрами, — сказала я Хуланне, глядя, как разгорается огонь. — Мы всю жизнь были друзьями. Мы делились всем. Родителями. Платьями. Едой. Тайнами. Всем.
— Мы не делились мечтами, — возразила она. — Не разделяли взгляды. Ты всегда хотела этот жалкий старый лес и зверей, которых могла убивать, как хищник. А я хотела больше. Я хотела этого тогда, хочу и сейчас. Я убила бы себя, если бы мне пришлось жить как ты. Как мать и отец. Жить в старом плесневелом доме, где места хватает на одну спальню. Все штопанное и старое. Выживать без роскоши. Это как ад. Твоя жизнь — ад, Элли. Я не хочу этого и никогда не хотела.
— Даже если это означает, что у тебя не будет нас? — спросила я. Это было глупо, глупо, глупо, Элли. Конечно, она не хотела нас. Она почти убила многих из нас. Так почему я надеялась, что она передумает? Почему надеялась, что верну сестру?
— Я просто не понимаю, что так тяжело понять, Элли, — сказала Хуланна. — Это ты или я. Твоя версия реальности или моя. Твое печальное ограниченное будущее или мое роскошное. И я выбираю себя. Я должна ставить свои мечты выше, или они не сбудутся. Это так сложно принять? Что у тебя есть? Пятьдесят лет жизни человека? И, может, ты убьешь несколько животных, или, если повезет, родишь детей, подаришь им такое же жалкое будущее, как свое. У меня будут века, может, даже тысяча лет, в роли правительницы Фейвальда. Я буду жить в смехе и веселье, в моде и искусстве, с хорошей едой и разговорами, интригами, волнением, удивлением и магией. Жизнь власти и престижа, образования и экспериментов, со всеми земными и фейвальдскими радостями. Одна моя жизнь будет не просто в десять раз длиннее твоей. Она будет в сто раз насыщенней, в тысячу раз ценнее. Это будет стоить жертвы десятью тысячами мелких жизней, как твоя.
Я не знала, что сказать на это, огонь лизал бок телеги, уничтожая путь побега, убирая улики, спасая людей, которых я любила, оставляя меня в плену с теми, кого нужно было уничтожить.
Я подняла клетку, чтобы посмотреть на нее, запечатлеть ее облик в своем разуме. Я не хотела забывать то, что она только что сказала, то, что собиралась сделать.
Хватит, Элли. Хватит верить в лучшее в ней. Хватит думать, что кровь была гуще воды. Хватит.
Ее изъяном была жестокость.
Моим изъяном была доверчивость.
Как я собиралась одолеть ее, если снова и снова поддавалась своему изъяну?
Она ухмыльнулась, и я дала этому погрузиться с остальным.
— Язык проглотила? — она приподняла бровь. — Или ничего не можешь сказать, потому что знаешь, что я права?
— Нельзя спорить со злом, — сказала я, огонь на фоне поднялся и проглотил телегу, дым поднимался в небо. — Его можно только потушить.
Я надеялась, что, если слово «победить» не означало поймать, то могло означать убедить. Но Хуланну убедить не удавалось.
Я не понимала, что плакала, пока не ощутила жжение в глазах и на щеках. Это был конец моей семьи. Конец моей деревни.
Но я была не такой. Я была Элли Хантер. Я была этой землей. И железо было тут под землей, в сердце гор. Железо в земле, в моей крови, в моей воле.
— Ты ничего не можешь без меня, — сказала Хуланна. — Это говорится в пророчестве. Это наше проклятие. Мы мучимся друг с другом, пока одна из нас не будет убита должным образом.
— И кто же это будет? — холодно спросила я, телега развалилась, и огонь угасал.
Это буду не я. И не невинные, которых я спасла. Я сделала хотя бы это.
Я ждала, пока солнце не село. Костер стал пеплом, и я вытащила меч из ножен и рассекла им воздух.
Глава девятая
Я должна была обращать больше внимания на свои желания, когда рассекала мечом воздух, потому что вышла не в том месте в Фейвальде, которое знала.
Хуланна охнула, а потом это сделала и я.
На земле, сидя на коленях, опустив голову перед нами, был Скуврель. Он был перед высокими дверями, которые выглядели как железные. Двери были в круглой раме — каждая была полукругом. Рама, казалось, извивалась, глаза отказывались скользить по ней взглядом. Стены или здания для этих дверей не было. Они просто стояли там, словно вели в никуда, но это не могло быть правдой. Я слышала тихие крики за дверью.
