А ведь он боится. Ничуть не меньше меня. Я трясусь от перспективы умереть или стать беспомощным растением, он – от угрозы потери меня, бывшей с ним большую часть сознательной жизни. Пусть корни у наших страхов разные, но это не значит, что ему легче, чем мне. Как бы я себя ощущала, будучи бессильной помочь ему? На что бы пошла ради спасения и сохранения нашего зыбкого мирка как есть, без фатальных разрушений? Честно? Да, пожалуй, на все что угодно. В задницу совесть и чужие жизненные трудности!
– Угу, – прогундела я через плечо, зная, что фиг что от меня в этой ситуации будет зависеть, остаться или нет.
ГЛАВА 6
Вернувшись спустя несколько часов, я застал архонта комфортно развалившимся в огромном кресле перед камином в главном зале дома и был слегка удивлен. Странно, что он покинул постель своей супруги задолго до рассвета. Да и выражение его лица не излучало той привычной хищной сытости, которая там отражалась обычно после бурной ночи. Оно было скорее таким, как у меня – будто тебя и не оставили совсем уж голодным, но полного насыщения не наступило. Блондинка, которую я «склеил», выражаясь подобно местным, почти моментально, лишь с мизерным применением магии соблазнения, была горяча и готова на все, вот только количество моих потребностей оказалось внезапно не слишком обширным. Быстрого перепиха прямо в одежде в VIP-комнате клуба мне вдруг стало более чем достаточно. Ни продолжить, ни даже раздеть её у меня желания не возникло. Уверен, что покладистая кошечка пошла бы со мной куда угодно и без всякого ментального воздействия, но после неудачи с моей девушкой-призраком, мне неожиданно захотелось проверить, не растерял ли я по какой-то причине своих способностей возбуждать в женщине дикую похоть силой мысли. Нет, конечно же, не растерял, ни в малейшей степени. Когда я уходил, милашка, имени которой я даже не спросил перед тем, как засунуть в нее член, цеплялась за меня, убеждала еще повеселиться и клялась в любви до гроба. Но она не была той, кого я желал на самом деле, и замена и отвлечение из нее вышло не ахти какое. Не то. Вся любовь, естественно, развеется до завтра, как только внушение прекратит действовать, а вот приятные воспоминания я ей о себе, безусловно, оставил. Но разве могло быть иначе? Даже случайный трах с таким любовником, как я, особи противоположного пола не забывают. Теперь, ложась под другого, она всегда будет закрывать глаза и представлять на его месте меня. И никогда не получит тех же ощущений. Печально… для нее и многих прочих. Но что я могу поделать с этим?
– Проблемы в раю? – пробормотал, дивясь странной для меня мысли. Охарактеризовать женщину как «не то» – как-то совсем не мое. Что значит вообще «не то»? Любая, готовая кувыркаться со мной, тем более такая сексапильная и легко заводимая, должна быть «то». И какая, к дварфовой матери, разница, что она не ка-хог!
– Эдне сейчас полноценный сон важнее плотских удовольствий, – немного нахмурившись, ответил деспот, поглаживая тяжелый меч из своей коллекции, собранной во время пребывания в мире Младших.
– Эдне, значит, важнее, – ухмыльнулся я, усаживаясь напротив. – А тебе, мой повелитель?
– А что мне? Разве я живу последний день, чтобы переживать из-за отложенного удовольствия? – пожал он плечами. – Какие-то жалкие месяцы, и моя женщина снова станет безраздельно моей. Вот тогда и отведу душу.
Я бы мог сказать своему другу и господину, что с рождением младенца во многом все только начинается, а не заканчивается, и не стоит ему ожидать, что все внимание и время Эдны сразу станут принадлежать только ему. Что-то мне подсказывает, что эта женщина не сбросит заботы о своем ребенке на хоть и надежных, но посторонних фейри. Так что Грегордиану придется ждать возвращения Эдны в его единоличное обладание гораздо дольше, чем он рассчитывает. Но лучше промолчу и предоставлю архонту Приграничья самостоятельно постигать все радости отцовства. У него от такой радужной перспективы может случиться приступ дурного настроения, а это бывает чревато для моего общего самочувствия.
– Мне кажется, тебя что-то тревожит, Грегордиан.
– Так и есть, – кивнул он. – Сегодня среди просителей был немолодой асраи. Их семейство на протяжении очень многих лет занимается торговлей и обменом с миром Младших.
– Растрис?
– Да, вроде бы так его и звали. Так вот, сам он уже давно сквозь Завесу с караванами не ходит, передал эту обязанность своему сыну. Но юноша ушел в последний раз в мир Младших и так и не вернулся. Растрис ожидал его еще шесть недель назад по местному летоисчислению, но нет ни каравана с сыном, ни новостей о них.
– А если, парень открыл для себя простоту и доступность для фейри человеческих прелестниц, по сравнению с нашими заносчивыми и расчетливыми моннами, и слегка забыл о времени? – предположил самое очевидное.
– Я бы тоже так подумал, – кивнул Грегордиан, продолжая хмуриться, – но тут вспомнил, что с точно такой же жалобой ко мне обращался несколько дней назад хийс Зибор. Его брат, изменив облик при помощи манны, так же ушел за Завесу по каким-то своим надобностям около трех месяцев назад, но так по сей день и не вернулся, хотя обещал сделать это всего неделю спустя.
– Хочешь, чтобы я занялся их поисками здесь, мой повелитель? – я оживился – все же веселье какое-то.
– Я хочу, чтобы ты не сводил глаз с Эдны и начал носить с собой оружие. Много оружия. Поиски я найду кому поручить, если, вернувшись и опросив больше фейри, сочту нужным вообще этим заниматься. Причина пропажи этих двоих действительно может быть прозаической, учитывая похотливость наших мужчин. Но, все же, будь на всякий случай настороже. Я бы с удовольствием просто взял и утащил Эдну домой, но никаких доказательств, что существует для этого разумная причина, у меня пока нет, а без этого она придет в настоящую ярость и обвинит меня в отказе от собственных обещаний.
Да уж, выходит, не так и не правы человеческие идиотские пророки, вопящие о надвигающемся Армагеддоне. Архонт Приграничья Грегордиан говорит о том, что ему нужны какие-то веские аргументы для супруги, чтобы вернуть её домой. Аргументы. Ему. Для Эдны!
– Мы все точно умрем, – пробормотал я себе под нос.
– Что?
– А? – натянул я дежурную ухмылку. – Говорю, что отныне монна Эдна станет центром моего внимания, хотя так было и до этого, но я обещаю удвоить свои усилия. Да чего уж там, утроить. Но ведь на самом деле ты хочешь меня попросить совсем не об этом, Грегордиан.
Деспот нахмурился, покосился на вход в зал, кивнул и тут же метнул тяжеленный меч, заставив его воткнуться в стену в том самом месте, где он, казалось бы, целую вечность назад, пришпилил болтливого королевского гоета. Эх, были же денечки! Кровища, пытки, безудержный разврат в любом уголке этого дома… Это ли не счастье?
– Мне догадаться самому, или ты озвучишь прямой приказ?
Я, естественно, всегда готов угождать любой прихоти моего повелителя, но все эти внутрисемейные интриги – штука настолько скользкая, что участие и помощь легко может выйти мне боком. Супруги всегда найдут способ помириться и договориться, как там ни пойди, а вот мне виноватым хоть для одной стороны становиться не хочется. Потому как если это сторона архонта, то будет очень больно, а если сторона Эдны, то… нет, совесть меня не замучает, глупости какие. Просто обиженная женщина при власти, читай возлюбленная супруга друга и господина, будет равняться опять же боли, причем при каждом удобном случае, и вылиться это рискует в гораздо более долгие проблемы, чем быстропроходящие вспышки гнева деспота. Короче, злить Эдну в мои планы не входит… что делает меня весьма в этом похожим на Грегордиана.
– Нужно сделать так, чтобы Эдна вернулась домой, желательно быстрее, – приказным тоном, но, однако, шепотом сказал деспот.
– Напугать?
– Она беременна, идиот!
– Как насчет устранения самой причины её тут пребывания?
Никакого чувства вины, между прочим. Эта сосулька с глазами мне ни капли даже не нравилась никогда. Да её вообще стоило бы пристукнуть в целях гуманизма за непроходящий синий цвет яиц драконеныша. То, что мне нет до него никакого дела, идею межрасовой и межмировой мужской солидарности никак не отменяло.
