— Виделись. Днём, — против воли напомнила она, опуская глаза в пол.
Мадвик сделал свой шаг сам и обнял её, нахохлившуюся, выставившую локти в заведомо проигранной попытке сопротивления. Он просто молчал и гладил её по волосам.
— Неужели ничего нельзя сделать, Мад? Совсем-совсем ничего?
Девушка отстранилась, с непонятной надеждой вглядываясь в его грозовые глаза. Вдруг..?
Он прижался лбом к её лбу.
— Элге, если бы существовал способ безболезненно расторгнуть договор — я бы отменил его сразу же, — повторил Мадвик то, что уже говорил ей несколько дней назад.
У него был очень выразительный, роскошный голос, даже сейчас, когда он произносил слова еле слышно, почти шепча. Каждый звук этого великолепного голоса отзывался в теле Элге щекотными мурашками, малюсенькими разрядами молний.
— Мне так жаль, девочка моя золотая, любимая… Я не вправе решать такие вопросы самостоятельно, этот брак — не мой личный выбор, ты знаешь, я товар, я такой же товар, как и та невеста…Через…наш союз отец рассчитывает получить место в Малом королевском совете. Отказ от женитьбы — больше чем скандал и позор. Он уничтожит не меня — дело моего отца, саму его жизнь, а с ним и мамину.
Элге понимала. Когда Виррис было четырнадцать — родители схожим образом обручили её с отпрыском одного знатного рода в Миале. В четырнадцать сестра плакала и клялась сбежать из дома, в пятнадцать притихла, в шестнадцать смирилась и пересмотрела взгляды на договорной брак, тем более что к тому времени уже успела познакомиться с женихом и находила его довольно милым. Тот в итоге симпатию не разделил и от оставшейся без прежних средств к существованию невесты отказался.
С судорожным вздохом — полувсхлипом Элге уткнулась Маду в плечо. Только не реветь.
— Если бы был хоть какой-нибудь выход, маленькая. Клянусь, я воспользовался бы самым крошечным шансом, — горячо заверил молодой человек, продолжая гладить, перебирать её расплетённые ко сну волосы.
Элге зажмурилась, собираясь с духом. Снова подняла голову, но посмотреть на Мада не решилась, остановила взгляд на уровне его подбородка.
— Скажи…Если бы такой шанс действительно был… — она запнулась, не в состоянии подобрать слова, слыша неровный стук сердца возле самого горла. — Мы могли бы быть вместе, если бы не твоя невеста?
Вместо ответа Мад поймал её лицо в ладони и бережно поцеловал.
— Да. Я хотел бы видеть своей женой только тебя.
Элге, не говоря больше ничего, только обхватила его за пояс, прижалась крепко-крепко, а потом молча подтолкнула к окну.
Остаток ночи девушка не спала.
Надо же, как удачно складывается с этой неудобной поездкой в Миаль! Что это — тоже часть колдовства обезображенного мага?.. Зовёт, подталкивает..?
…Страшный, какой он страшный, не только внешне. И старый. И отвратительный. Воображение самовольно подбрасывало в агонию её мыслей мерзкие образы: чужие руки на её теле, чужое тело, огромное, тяжёлое, и эти глаза… Её всю перетряхивало. Сможет ли она забыть, если решится? Сможет ли она потом жить, или умрёт прямо там на месте, едва колдун дотронется до неё? Почему, ну почему он не попросил иной платы!
«…не представляю никого своей женой, кроме тебя».
«Я хотел бы видеть своей женой только тебя».
***
/Шелтарский лес/
Страшный и отвратительный ворочался в своей простой и добротной на вид, но довольно удобной широкой постели. Первый отмеренный рыжей девушке день закончился. Сон не шёл, горячая ванна с травами помогла унять растревоженные дневной работой шрамы, но не подарила нужного расслабления. Утром приходил очередной проситель. Надо же, то неделями никого, то сразу два дня подряд — визиты. У этого всё просто и безыскусно, даже приятно помочь. И это действительно доброе дело. Жаль, поблагодарить забыл. От испуга, скорее всего. Все они пугаются его голоса, его лица, будто стёкшего расплавленным воском с одной стороны. Так пугаются, что о спасибо забывают. Или нет? Нет, конечно. Насмотрелся он на людей за столько времени. А большой платы он с мужика не взял.
…Голос у неё был богатый модуляциями, самыми разными. Страх вначале. Сдерживаемая ярость. Отвращение. Ледяная вежливость. А сам звук как чистый ручей. Жаль, смеха не было. Да и кто из приходящих к нему — осмеливается смеяться?
* * *
Утром Элге помогла сестре со сборами в дорогу и молча ушла в садик, копаться с посадками, чтобы не мешать Виррис дошить этот срочный заказ. И Элге была на руку напряженная спешка Виррис, которая не отвлекалась на происходящее, не смотрела по сторонам, не обращала внимания на то, как перебирала Элге свои немногие наряды в их общем гардеробе, укладывала в небольшую сумку какие-то личные вещи. И, самое главное, на решительное выражение лица и сердитые сверкающие глаза.
Едва настало обеденное время, прикатил присланный леди Гардхар экипаж с гербом города Миаля на дверце. Деловитая и немного суетливая Виррис тепло попрощалась с притихшей Элге, которая, впрочем, постаралась успокаивающе улыбнуться и искренне пожелала старшей успешной поездки.
Обняла сестру.
— Не беспокойся обо мне, Вир. Глупостей не наделаю. Мне давно не двенадцать. Езжай спокойно.
Глупостей — нет. То, на что она отчаянно и безрассудно решалась, было омерзительнее самой нелепой глупости.
После отъезда Виррис девушка закинула в сумку немного еды в дорогу и вышла за порог. Если поторопиться, можно успеть до заката. Лес должен почувствовать принятое решение и…пропустить, сократить путь. Что в ней сильнее: страх перед этим человеком или желание провести счастливую жизнь с любимым?..
Пусть колдун не солжёт.
Пусть Мадвик никогда не узнает.
Подавила в себе внезапное бестолковое желание надеть лучшее бельё и самое нарядное платье. К чему?? Разве хочет она понравиться этому отвратительному человеку? Или красивое кружево заставит его действовать быстрее и как можно живее закончить…это всё? Он нашёл её привлекательной и в немаркой дорожной одежде. Бррррр. Но в последний момент все-таки остановилась не на дорожном, а обычном платье, с высоким горлом и длинным рядом мелких пуговок спереди. Пусть помучается, расстёгивая. Небо, о чём она думает..!
Не помнила, как добралась до кромки леса. Изредка слуха Элге достигало пение птиц, вот и все звуки, и если бы они ещё успокаивали, радовали слух, как раньше. На северо-запад, мимо Бурого ручья, дальше, вглубь, минуя старые заброшенные штольни… И не думать, ни в коем случае не думать, не представлять, как её кожи будут касаться противные, совершенно чужие руки…
Её затрясло. Представляла перед глазами ту врезавшуюся в память сцену у госпожи Фатты, тонкую руку наречённой невесты на локте её…Её Мадвика! А саму трясло как от озноба, и зубы стучали друг о дружку, как будто не середина лета, а самый морозный из всех зимних месяцев.
Один раз. И потом целая жизнь рука об руку с Мадом. Любовь в его глазах позволит забыть о постыдном. Дети… Да, об этом Элге и станет думать, пока идёт через лес, который и впрямь в этот раз сам собой расступался перед ней.
* * *
Он почувствовал появление рыжей ещё яснее, чем позавчера.
Осторожная, недоверчивая радость тронула уголки губ в подобии улыбки.
Уже одолела половину пути. Быстрая. Сомневающаяся в правильности своего решения — но идущая вперед. Отчаянная и злая. Ничего, переживёт он ее злость и её брезгливость. Если понадобится, даст ей специальный отвар, способствующий как раз-таки снижению этой брезгливости.
Несмотря на то, что солнце ещё не село, а на дворе стоял июль, Элге куталась в прихваченный из дома плащ. Только усилием воли удалось справиться с выбивающими дробь зубами. Это всё нервы. Знала бы сестра… Видели бы родители, мама…От такого позора умереть на месте — великое благо. Голос Мадвика, то тихим ласкающим шёпотом, то чуть вибрирующим рокотом звучал в её голове от заброшенного городища и до самого берега озерца, и был её единственной крошечной путеводной звёздочкой.
