не могло примешивать чужие фантазии, чтобы человек увидел то, чего не было, потому что магический контакт был настолько тонким, что любые махинации с сознанием не останутся не замеченным, а врать будущему правителю ее мира, было не просто опасно, а чревато для жизни.
Принц увидел события того вечера собственными глазами и пережил ее эмоции, мысли и чувства, что было полноценным доказательством ее непричастности, однако, в его голове пронеслись и другие, очень далекие скрытые воспоминания, ведь контроль силы у Сетии был не стабильным и моментами она могла дать лишнего. Когда все закончилось, она сползла по спинке кресла, и как принц понял позже, крепко уснула. А он продолжал смотреть на нее странным, растерянным взглядом, прокручивая в голове такие далекие, старые моменты их жизни.
— Так ты та самая… — не договорил он, словно боясь ненароком спугнуть момент, и тихо подойдя к ней, без применения магии поднял ее на руки и самолично положил в гостевую кровать после прохождения очередного портала.
Сетия была такой уставшей, что совсем не почувствовала когда к ней прикасались. Легкие осторожные прикосновения этого мужчины дарили ей неведомое спокойствие и тепло. Но лишь на миг…
Когда он опустил ее на кровать, прохлада снова окатила ее всю, и сквозь сон, укутавшись в теплое пуховое одеяло вместе с головой, перестала двигаться. Шевеление в кровати и превращение девушки в гусеницу вызвали в принце улыбку, он даже не сдержал легкий смешок, и, постояв так еще с минуту, покинул комнату. Сейчас у него были куда более важные дела, а с ведьмочкой он сможет поговорить и после, когда она наберется сил и будет настроена на дружелюбный разговор без надетых ярлыков.
***
— О роде Камерли ничего не известно. Вся информация была помещена в городской секретный архив, но и то, что мне удалось раздобыть, не несло в себе ничего важного. — начальник расследовательского отдела сидел в кресле напротив рабочего стола магистра и наблюдал как тот не отрывая головы. Разгребает стопку исчирканной бумаги. Повелителю накинули столько работы после нападения, что пришлось разгребать не только недавнее убийство, но и последствия сражения у портала, который он все же решил не восстанавливать. Порешал, что так противнику будет хотя бы на процент сложнее устраивать бесчинства в его землях, а если тот попытается восстановить его самостоятельно, то владыка обязательно это почувствует. — Вы, правда, думаете, что кто-то мог выжить и попытаться отомстить? — оттого, что ситуация была довольно неприятной, Кирт предпочел не переходить на фамильярный тон. Себе же дороже. На лице магистра и без того желваки ходуном ходили.
— Я хочу проверить любые возможные ситуации, и если хоть одна из них приведет меня к врагу, я буду рыть землю и из-под земли достану эту гниду! Хотя нет… — от злости кулаки крепко сжались, так, что побелели костяшки пальцев. — Рыть ее будешь ты и твой горе-отдел, от которого проку ровно столько же, сколько от стерилизованной овцы — поверхностные факты, которые я и без вас знаю! — терпение вот-вот было готово перелиться через край, и того и глядишь пострадают стены дворца.
Тамари уже периодически начинала молиться Бездне, чтобы та помиловала ее дом и сделала хоть что-то с настроением его владельца, который был готов убивать и ломать все и всех, кто подвернется под руку.
Страж только промолчал, дождавшись, когда клубы тьмы затихнут и магистр возьмет себя в руки. Глаза его уже горели золотистым светом, и даже сами волосы, казалось, полыхали алым огнём. С маленькими рогами на макушке он был похож на сатану.
— Если кто-то из рода выжил — мы непременно его найдем, однако не перестанем прорабатывать другие версии и пытаться выловить преступника. Если бы мы могли понять его мотивы, то смогли бы поймать его на живца, а так… — сказать больше было нечего, да и владыка, кажется, больше его не слушал, полностью погрузившись в работу. Тогда страж встал и, отвесив поклон, удалился из комнаты, у самой двери чуть не столкнувшись вплотную с поварихой, которая с печальным лицом несла на подносе мясной пирог и стакан густого ягодного сока с мякотью. — Прошу прощения.
— Нет, это вы меня простите. Не заметила что двери открываются. — кухарка поклонилась в знак уважения, и больше ничего не говоря, со вздохом вошла в кабинет. Пока магистр был там, она свободно могла в него входить, как и прежде, оставляя поднос на столе или тумбе, откуда потом забирала его почти полный.
Кирт прошелся до конца коридора и исчез в искрящемся портале.
— Поставь. — приказным тоном велел повелитель, больше ничего не говоря. Но Тамари беспокоилась и не могла удержаться от вопроса.
— Правитель, скажите, а вы виделись с юной мисс?
Магистр не сразу понял о ком речь, но вот когда осознал, к горлу подступила волна еще большего раздражения.
— Почему тебя это волнует?
— С ее последнего визита прошло несколько дней. Думала, она будет заходить чаще…
— Она вернулась в свой мир. Можешь больше не волноваться.
— Вернулась? Вот как… — по лицу женщины было понятно, она не была рада. Интересно, на что она рассчитывала?
Закрыв за собой дверь почти бесшумно, она поплелась по коридору с опущенной головой. Создавалось впечатление, словно у нее забрали что-то очень ценное, ее родное дитя или близкого человека. Чувство утраты было не только у нее. Магистр, как ни старался, тоже не мог перестать ощущать, словно из его жизни ушло что-то, чего теперь явно не хватает, и от этого на душе становилось еще неприятнее. Все надоело настолько, что он решил отвлечься, но вместо привычного кабака, портал перенес его к покинутому дому ведьмы, в который она больше никогда не вернется, ведь у нее теперь даже нет возможности.
Окна дома были темными, без единой крохи света. Пересилив себя, он вошел в дом, защита на дверях которого пала сразу после того, как Селестия удалилась на внушительное расстояние. Дверца скрипнула, отворяясь. Он прекрасно видел в темноте, поэтому, даже не включая свет, обходил любой косяк, которых по планировки было не много. Прошелся по первому этажу и оглядел небольшую кровать посередине комнаты, изголовьем приставленную к стене. Она была идеально заправлена, исключая любые мысли об пребывании тут ведьмочки. Однако комната все еще хранила тепло и уют, а
