побогаче.
– Ну как же без этого! – не без сарказма хохотнул Кир и посмотрел почему-то на меня. Почему именно, стало понятно уже через мгновение. – И кстати, раз уж заговорили на посторонние темы, не поведаете, что среди нас делают первокурсники?
– А вас они смущают? – неожиданно задорно фыркнула Людмила Викторовна.
И не скажешь, что совсем недавно говорила о страшных вещах.
– Еще как! – заверил он. – Одно дело – мы, другое – эти салаги.
– Ну раз салаги… – выпрямилась Людмила Викторовна. – Давайте-ка я представлю их, тогда и решим: салаги или нет. Начнем с девушек. Анна Филоненко, – жестом попросила она Аню подняться.
Аня стесняться не стала. Поднялась, шутовски раскланялась на все четыре стороны, что тут же разрядило обстановку.
– Анна Филоненко, стопроцентный нейтрализатор. И при этом – универсал, что, как вы понимаете, делает ее уникальным целителем.
Аня вновь поклонилась и села.
А я поймала себя на том, что немного завидую той легкости, с которой она вписывалась в жизнь академии. Легкости и вездесущности.
Пойдешь направо – она там. Свернешь налево – тоже там. Вернешься…
У меня так никогда не получалось. Да и вряд ли получится.
– Александра Салтыкова-младшая, – заставил меня забыть о проблемах коммуникации голос Людмилы Викторовны.
Я встала, но обошлась без шутовства. И так чувствовала себя скованно, ощущая направленные на меня взгляды.
– Напомню, что род Салтыковых-младших известен своими целительницами. Александра – не исключение. По количеству магем и качеству их исполнения она обогнала всех присутствующих в этой аудитории. Полностью уравновешенный универсал.
– И что она тогда делает на первом курсе? – вполне серьезно поинтересовался Петр.
– Вот и я задаюсь этим вопросом, – с усмешкой ответила ему Людмила Викторовна, показав жестом, чтобы я садилась. – Завалишь мой предмет, и она займет твое место.
– Не завалю! – насупился он.
– Хочешь со мной поспорить? – многозначительно улыбнулась Людмила Викторовна.
От нашего смеха едва не вылетели стекла из окон. Это же надо было – провоцировать преподавателя, которому тебе предстоит сдавать экзамен.
– Так, успокоились, – спустя пару минут непрекращающейся истерики, все еще улыбаясь, потребовала Людмила Викторовна. – Иван Струпынин.
Я тут же навострила ушки. Тему талантов своего двоюродного брата Тоха, когда я спросила об этом, предпочел обойти стороной.
– Его дар пробился поздно, всего четыре года назад, но заявил о себе сразу мощно. Четкий, структурированный. Да и контролировал его Иван так, словно знаком с ним с детства.
– Четыре года назад? – переспросила я, неожиданно соотнеся некое волнение, которое чувствовалось в Иване, и рассказ Людмилы Викторовны об аварии.
– Да, Александра, – с ее лица вновь ушла улыбка, – он был в том автобусе вместе с матерью и своей младшей сестрой. И именно благодаря ему мы потеряли тогда одиннадцать человек, а не тринадцать.
– Круто! – высказал, наверное, всеобщее мнение Петр. – За такое награждать надо.
– Он и награжден, – подтвердила Людмила Викторовна. – Медалью «За спасение людей». И я очень рада, что он – студент нашей академии.
– Мещерские тоже рады, – вдруг подала голос Аня. – Такой крутой целитель…
– Будущий целитель, – поправила я ее.
С Иваном была знакома мало, но… На мой взгляд, он не заслужил того пренебрежения, которое явно звучало в голосе Анны.
– И остался Лука Трофимов, – так же, жестом, усадив Ивана, развернулась она в ту сторону, где сидел угрюмый парень из группы Березина. – У Луки редчайшая специализация. Он – универсальный донор, способный одновременно работать с несколькими стихиями.
– Вот это да! – довольно громко выказала свой восторг Анна.
– А еще этому молодому человеку, хоть он и выглядит несколько старше, месяц назад исполнилось только пятнадцать лет. И он самый юный студент академии за последние пятьдесят лет.
Надо сказать, не только Анна была впечатлена сказанным.
Универсальный донор в пятнадцать лет…
Признаться честно, я этот момент рассматривала еще и с точки зрения собственной безопасности. На его фоне мои таланты воспринимались довольно скромно.
Если, конечно, не принимать во внимание тот, о котором не упомянула Людмила Викторовна.
* * *
«Анатомией человека называется наука, изучающая форму и строение человеческого организма (и составляющих его органов и систем) и исследующая закономерности развития этого строения в связи с функцией и окружающей организм средой…»
В том учебнике, по которому занимались студенты медицинского института, около пятисот страниц. Плюс атлас в трех томах. В нашем почти на сотню меньше – не тот уровень детализации.
Да и шли мы с классическими медиками с разных сторон. Они начинали с костей и связок, мы – с систем. А максимис ад минима, что в переводе с латыни означает «от большого к малому». И тут же соотносили изученное с полевыми структурами.
На первый взгляд казалось, что так даже проще, но… Анатомий у нас фактически было две. Одна – обычная, вторая – полевая. И все это одновременно.
– Не помешаю?
Я оторвалась от учебника и, подняв голову, посмотрела на вошедшего в гостиную Данилу Евгеньевича.
По нашей договоренности, если внутренняя дверь во флигель закрыта, то я либо занята, либо отсутствую, либо просто никого не хочу видеть.
Сейчас дверь была открыта. В этот раз я про нее просто забыла.
Сразу после занятий смоталась в стрелковый клуб – требовалось разгрузить голову. Там же перекусила, прихватив с собой и на ужин – не хотелось отвлекаться на совместную трапезу. Потом вернулась домой, привела в порядок одежду.
С бытовыми заклинаниями длительного действия было бы проще – они предохраняли вещи от загрязнения и помятости, но их применение в учебное время запрещалось. Всякого рода записные книжки и шпаргалки относились к той же группе, так что, облегчая работу преподавателя, проще было вычеркнуть всю бытовку из списка используемых целителями в стенах академии.
Ну а затем, перекусив в процессе, занялась учебой. В группе двадцать два человека, но нас разделили на две подгруппы, поэтому рассчитывать на то, что пронесет, не стоило. Устно обещали опрашивать каждого. Да и про письменные работы забывать не стоило.
– Я на минутку. – Оставив на диване объемный сверток, который принес, профессор подошел ко мне. – Посмотри, завтра обсудим, – положил он на стол несколько листов с напечатанным на нем текстом.
– Что это? – отодвинув учебник, взяла я верхний.
«Влияние низкодозированного целительского воздействия на пораженные энергетические каналы…»
– Препринт статьи в «Медицинский вестник», – словно стесняясь, произнес профессор.
С Сергеем, поражения у которого были более обширными, чем у княгини Трубецкой, но менее глобальными, мы практически закончили. Все каналы, поврежденные во время пожара, когда он спасал детей из горящего дома, работали стабильно. И хотя «корсет» мужчина еще носил, но последний раз его подпитывали еще до начала лечения, так что назвать его полноценной поддержкой было уже нельзя.
Процесс лечения Тамары Львовны продолжался, но результаты говорили сами за себя. Метод работал, что давало шанс многим из тех, кто раньше не обошелся бы без ампутации или постоянной целительской помощи.
Можно ли назвать это прорывом?
Мне с моим мизерным опытом судить о столь глобальных вещах сложно, но даже я понимала, как много людей будут благодарны за возможность жить полноценной жизнью.
Это не говоря уже о слабых целителях, у которых появится возможность для приложения своего дара.
– Данила Евгеньевич, – поднявшись, сложила я листы в стопку и вернула ему, – мы же договаривались! – напомнила, что мое
