того посредника – не рехнулись ли они. Ему было сказано, чтоб знал своё место и делал, что велено, тот возмутился. Попробовал. Девочку всё равно похитили, и подняли в прессе шум, что всё это – дело рук паршивых некромантов. Более того, он нашёл то место, где её прятали, проник туда и вернул ребёнка родителям, но его чуть не арестовали в момент возвращения – как того самого похитителя. Тогда он нагрянул к известному ему посреднику, расспросил его обо всех деталях своими методами и убил. И с тех пор скрывается, потому что его ищут как официальные власти – потому что он обвиняется в похищении дочери депутата Лаваля, так и полукриминальное сообщество, поддерживающее противника Лаваля – депутата Бурже. И как раз люди того депутата Бурже, даром, что сами – простецы простецовые, имеют какие-то знания в области артефактов, заточенных против некромантов. И не гнушаются использовать.
Саваж только охнул про себя, услышав эту дивную историю. Потому что…
- Дурак ты, Кусачка. Что им о тебе известно?
- Вроде только то, что некромант. Я им своих документов не показывал.
- И что, ни одного мага? Все – простецы?
- Самые простецовые, какие только могут быть.
- Однако же, ты утверждаешь, что они что-то понимают в артефактах против некромантов?
- Понимают. Столкнёшься – сам увидишь.
Саваж не испытывал желания сталкиваться. Совсем не испытывал. Более того, в последние годы он даже и за политическими новостями-то не особо следил, потому что это ему было неинтересно. Всё интересное происходило в академическом мирке, а о каких-то более глобальных событиях рассказывал отец. Он не был ни депутатом, ни спаси господи министром, хотя ему, был момент, и предлагали, он просто имел множество знакомцев и охотно принимал их в своём доме. Матушка с удовольствием блистала на таких приёмах, и только Жана им не удавалось туда заполучить. Единственным исключением был традиционный праздник для военных в рождественские каникулы, туда он ещё считал для себя возможным приходить.
И вот теперь вся эта грязная политика пришла прямо к нему домой, в облике Ришара Маро по прозванию Кусачка.
- Ладно, пересидишь пока у меня. А чтобы не возникло вопросов, например, у соседей, легенда такая – я завёл себе управляющего.
- Кого-кого? – вытаращился Кусачка.
- У меня в доме не может скрываться некромант, которого в чём-то там обвиняют. Зато может жить кто-то, решающий мои бытовые проблемы. У меня есть камердинер, он смотрит за одеждой – носит в магическую чистку и всё такое. Но мне нужен человек, который будет заниматься закупкой продуктов, общаться с уборщицей, приобретать для дома всё нужное и решать какие-нибудь насущные вопросы. И если ты будешь это делать, ни у кого и мысли не возникнет, зачем ты здесь. Ещё скажи-ка, они знают тебя в лицо?
- Я контактировал с ними всеми в личине.
- И то ладно. Здесь ты у меня со своим лицом и своим именем, ничего удивительного в том, что я даю работу сослуживцу, который решил освоить мирную профессию. У меня даже комната для тебя найдётся, одна из двух гостевых, камердинер-то приходящий. Но только и дела я тебе тоже буду давать настоящие, а не сделаешь – буду бить. Понял?
- Понял, - вздохнул Кусачка.
- Сегодня тебе задача: одеться порядочно, как человеку, который служит в приличном доме, а не некромантией в обход закона балуется. Денег я дам. Приду ли домой на ужин – сообщу. Но если от тебя что-то ещё потребуется – свяжусь и скажу.
Кусачка уныло кивнул.
- Но ты хотя бы повыясняешь, что там со мной и как?
- Именно этим и займусь.
И вот на дворе была суббота, на выяснение ушло полтора ценнейших дня, и пока он главным образом расспрашивал, напоминал о себе, встречался с нужными людьми и просил узнать. Но сегодня день будет посвящён ему самому и никому более. Потому что есть дела и люди поважнее Кусачки. И сейчас он оденется и пойдёт сначала на последнее заседание конференции, а потом и на финальный банкет.
Когда дурной некромант не появился на конференции ни в четверг, ни в пятницу, Марион расслабилась. Выступил, развлёкся – и сгинул куда-то по своим некромантским делам. Туда и дорога вообще-то.
И она совсем не ожидала, что он объявится в субботу. Начищенный, наглаженный, да как бы не напомаженный. Шевелюра длинная в хвосте. Явился за минуту до начала, раскланялся со знакомцами и сел в первом ряду. Вот, пусть там и сидит, и назад не оглядывается.
Правда, стоило начаться первому докладу, как он завертелся и принялся беспардонно разглядывать зал. И конечно же, заметил Марион. Она уже чуть было не спряталась за кого-то высокого спереди, но потом подумала – а чего ей прятаться? Она капитан Легиона Марион Блуа или кто? Ещё только не хватало – прятаться от каких-то там некромантов!
И когда объявили перерыв, он появился из своих некромантских путей прямо возле неё.
- Доброго вам дня, прекрасная госпожа Марион.
Тьфу, от него же даже каким-то парфюмом пахнет!
Хотя, конечно, нужно признать, что такие мужчины тоже производят впечатление… некоторое. Чистые, отглаженные, ухоженные. Может быть, их держат дома для красоты? О том, что от них может быть какая-то польза, Марион и не предполагала.
- Здравствуйте, - кивнула она.
И не сказала больше ни слова. Ибо зачем?
- Рад вас видеть. Скажите, вы не думали больше над вашей аргументацией?
А я вот вас видеть не рада совершенно, думала Марион. И моя аргументация – не ваше собачье дело.
Он говорил что-то ещё, испытующе на неё поглядывая, но она молчала. Не сказала в ответ ни слова. Совсем. Только посмеивалась про себя, и ждала – а надолго ли его так хватит?
Было видно, что её тактика его бесит, но он сдерживался. Молодец, очко ему. Но и всё.
Когда объявили начало следующего заседания, он отстал и вернулся на своё место. Слава богу, пусть там и остаётся. Марион поглядывала и проверяла – на месте ли затылок с хвостом, а то кто его знает – он может прямо посреди чьего-то доклада провалиться в тени и вынырнуть, где угодно.
К счастью, после официального завершения докладов его отвлекли какие-то коллеги, благослови их господь. Марион распрощалась со знакомыми
