Затем он сделал то, чего она не ожидала.
Граф провел руками по ее голове, склонившись над ней, так что их груди почти соприкоснулись. Он смотрел на нее сверху вниз, мускулы и взрывные волны тепла, что-то высматривал в ее глазах. Какую-то правду или знание, которое она ему не открыла.
И глаза у него были красивые.
Синие и пронизывающие, как зазубренные края драгоценного камня. Золотая оправа, а все остальное — прекрасного цвета сапфира.
Она снова сглотнула.
— Я не люблю воров, — прорычал он. Его дыхание обдало ее лицо.
— Никто не любит, — прошептала она. — Никто не любит воров, потому что никому не нравится терять то, что они считают своим. Мы напоминаем людям, что у нас можно что-то забрать, даже если мы чувствуем себя в безопасности. И мне жаль, что я заставила тебя чувствовать себя в опасности, но я должна жить, и я не буду сидеть в канаве и умирать только потому, что мое существование заставляет людей чувствовать себя некомфортно.
Его рот открылся, и это был тот момент, когда ей нужно было одолеть его. Луна направила ноги вверх и вокруг его талии, оттолкнувшись всеми шестью футами роста, чтобы повернуть их, пока не оказалась на его бедрах. Быстро с этим справившись, она схватила его за запястья, прижала их над головой и прижала ногами его бедра.
Он не смог бы пошевелиться, даже если бы попытался. Если только он не был вампиром, как Мартин, в чем она серьезно сомневалась.
Конечно, граф боролся. Он ерзал под ее весом, пытаясь сбросить ее, хотя быстро понял, что этого не произойдет. Если только она не захочет отпустить его, чего она не сделала. Он мог драться сколько угодно, но теперь он был прижат к полу.
Но она уже тяжело дышала, когда он перестал драться. Он смотрел на нее с выражением чуть ли не благоговения, но это было неправильно. Она не могла убедить себя в этом, иначе жар вернется к ее щекам, и с ней будет покончено.
Ни один мужчина не чувствовал благоговения, когда она побеждала их. Они были злыми, расстроенными, думали, что она какая-то уродка и женщина, которую нужно убрать из их дома. Вот как это работало. Она была слишком большой и занимала слишком много места для мужчин, которые хотели поглотить мир.
И все они хотели этого.
Его рот снова открылся, и долгий выдох заплясал на ее коже. Он был очень горячим.
Не привлекательным, но буквально теплым. Его кожа горела, будто у него была лихорадка, но у него не было яркого румянца на щеках, как у человека, который боролся с инфекцией, так что… Как он был таким теплым? Даже Луна почувствовала холод осени в воздухе.
— Браво, — пробормотал он. — Думаю, я это заслужил.
— В конце концов, ты сказал мне попробовать.
— Да. Но, признаюсь, я не думал, что ты на это способна.
— Редкие понимают, — Луна не могла сосчитать, сколько раз ее сила удивляла мужчин. Будто они ходили, думая, что никто не может быть сильнее их, если только это не другой, более крупный мужчина. Они были как рыбы, предположила она. Плавали в озере, пытаясь убедить всех встречных, что они больше, чем есть на самом деле.
Он кашлянул и пошевелил пальцами в ее хватке.
— Что ты собираешься делать со мной теперь, воровка?
Затем она осознала, в какое компрометирующее положение поставила его. Граф обмяк в ее руках, придавленный ее весом, его спина выгнулась, а его руки были в ее хватке. Полоска ткани, которая обычно убирала ее волосы с лица, ослабла, и она боялась, что она порвется. Тогда тяжелые пряди ее рыжих локонов создадут вокруг них занавеску.
Это было слишком интимно. И неуместно.
— Я… — она медлила и слишком долго глядела в его глаза.
Снова это. Необъяснимый жар разлился по всему ее телу. Она едва могла дышать сквозь него, зная, что никогда в жизни не испытывала такого жара ни с одним другим мужчиной.
Ее дыхание участилось. Сердце колотилось в груди, и, когда она подвинулась, чтобы лучше сжимать его, она ощутила что-то тепло и твердое внутренней стороной бедра.
Нет, это было неправильно. Она не могла сделать это с графом, у которого должна была украсть драгоценности.
С резким вдохом она оттолкнулась от него. Луна отползла, как краб, пытаясь освободить место, чтобы сбежать.
Они оба одновременно вскочили на ноги. От движений ее волосы высвободились, и рыжие кудри разметались вокруг ее лица. Но на короткое время они закрыли обзор, и это дало ему преимущество. Граф переместился, оказался перед дверью. И тут она снова попала в ловушку.
Если только она не хотела разбить еще одно окно.
Плохая идея. У нее уже было стекло в волосах, и, учитывая, что граф был не против проехать по осколкам стекла, он, вероятно, не мог бы разбить еще одно окно, чтобы помешать ей бежать.
Значит, борьба. Если он хотел сразиться с ней, должен быть готов увидеть звезды. Одним ударом она отправила в нокаут немало мужчин.
Луна подняла кулаки и приготовилась ко всему, что последует. Она будет драться. Она выиграет. И тогда она выбежит из этой двери, потому что сегодня вечером она не сможет ничего украсть из этого дома. Слуги, вероятно, уже бежали по коридорам к своему хозяину.
Он положил руки на бедра и рассмеялся.
— Ты серьезно подняла на меня кулаки?
Она махнула одним из них, будто манила его подойти поближе.
— Да. Ну же. Если ты думаешь, что можешь победить, ты можешь сразиться со мной. В противном случае ты позволишь мне уйти, не пытаясь меня остановить.
— Я не собираюсь с тобой драться, — у графа было странное выражение лица. Одна бровь была приподнята, рот — слегка приоткрыт. Он следил за каждым ее движением, явно ожидая, что она нападет на него, но не выглядел так, будто вообще хотел драться. — Я никогда раньше не встречал такой женщины, как ты.
— Я не удивлена. Это не значит, что ты это получишь, — Луна расправила плечи и сделала шаг в сторону, под ногами хрустело битое стекло. — Если слухи верны, ты вообще редко покидаешь это поместье.
— Это был мой отец, а не я. Я регулярно выезжаю в город, чтобы меня видели.
— Уверен? Я знаю, что твой отец умер. Я не спрашивала о твоем отце, когда гуляла по Лондону. Я спрашивала людей о тебе.
Эта бровь изогнулась сильнее.
— Ты спрашивала обо мне? Я должен быть польщен?
Она оскалила зубы в дикой усмешке.
— Тебе следует беспокоиться.
— Из-за незамужней женщины, ворвавшейся в мой дом и решившей обокрасть меня? Меня оскорбляет то, что ты думаешь, что я такой слабый, — наконец, он поднял кулаки, готовясь сразиться с ней, если дело дойдет до этого. — Я не такой, как другие графы, если ты не заметила.
— Было бы трудно не заметить. Я не думаю, что когда-либо встречала в твоем положении хоть одного человека, который мог бы пройти через разбитое стекло и не вызвать немедленно врача, — Луна склонила голову. — Почему так? Большинство людей попытались бы скрыть эти различия, но ты, кажется, гордишься ими.
— Думаешь, я раскрою тебе все свои секреты? — он усмехнулся и покачал головой, отступая в сторону, отражая каждое ее движение, чтобы у нее не было ровного пути к бегству. — Нет, я знаю эту игру. Ты думаешь, что заставишь меня говорить достаточно долго, чтобы отвлечь меня. Достаточно долго, чтобы ты сбежала, и тогда я никогда тебя больше не найду.
В последний раз она попыталась пошутить. Должны быть какие-то слова, которые отвлекут его внимание на достаточное время, чтобы она могла сбежать.
— Зачем тебе снова искать меня? Ты смотришь на женщину с улицы, женщину, которая боролась и крала всю свою жизнь. Ты не можешь быть заинтересован во мне.
Он посмотрел на нее горящими глазами и, черт возьми, он был заинтересован. Она видела это по тому, как пылали его щеки, и по тому, как его глаза задержались на ее волосах. Будто он хотел прикоснуться к кудрям.
— О, думаю, теперь тебя будет довольно легко найти. Можешь попытаться бежать, воровка, но я тебя поймаю.
Почему возбуждение от той охоты заставляло ее сердце биться в груди так быстро, что она боялась, что оно вот-вот вылетит из грудной клетки? Луна глубоко вдохнула, готовая продолжить битву умов, но тут увидела шанс.
