он, – отозвался старик. – Потому и говорю, скользкий тип. Из-за таких как он, никому верить нельзя. Никогда не узнаешь кто перед тобой. Вот даже сейчас, настоящий ли я Борк, или кто-то другой притворяется мной.
Я нервно хихикнула. Метаморфы – больная и очень скользкая тема, лично для меня.
– Ну, вы же настоящий? – шутливо уточнила я.
– А какой же еще, – улыбнулся старик, сгибаясь к клумбам. – Кто ж еще кроме меня знает, сколько дерьма надо чтобы удобрить все эти цветы.
Он душевно расхохотался, правда тут же добавил:
– А вот в вас сомнения были, мирель Ева. Горски мог кого угодно привезти, чтобы этот “кто-то сыграл вашу роль” и отказался от дара в Совете по контролю.
– И как все поняли, что я настоящая?
– Насчет всех не знаю, но я точно знаю, что вы это вы, мирель Ева. Цветы, – кивнул он на клумбы. – Когда я только начал ухаживать за этим местом, и вскапывал землю, нашел шкатулку с письмом внутри. Там лежала записка, пожелтевшая от времени, но адресованная мне.
Я моем горле пересохло.
– Мама… – прошептала я.
– Да, – кивнул старик. – Так что я знаю, за чьими цветами ухаживаю, так же как знал, что через пять лет после того, как прочту записку, встречу вас в этом саду. В той записке так было написано. Встретить, и предупредить: “Не ночевать сегодня нигде кроме комнаты рядом с отцовским кабинетом!”.
Глава 5
Я сглотнула, пытаясь смочить пересохшее горло.
Мама умерла так давно, но все равно продолжала давать подсказки, даже спустя столько лет.
– Вы никому не говорили об этом? – спросила я. – Моему отцу, например.
– Вот еще, – усмехнулся старик. – Он же мне за это не платил.
И в самом деле. В полной растерянности я поблагодарила Борка и все же решила покинуть сад.
Я запуталась.
Мать меня предупреждала никогда не возвращаться в столицу, и при этом оставила сообщение садовнику с предупреждением, где именно мне ночевать этой ночью.
Значило ли это, что она видела перед смертью, что я нарушу все ее предостережения?
Я опять шла по коридору мимо картин, остановилась возле семейного портрета, и теперь уже глядя в лицо маме спросила, будто она могла ответить:
– Может еще подсказочку? Что-нибудь более конкретное. Как мне бороться за твой дар?
Ответа разумеется не было.
С глубоким вздохом я отошла от портрета и толкнула соседнюю с отцовским кабинетом дверь.
Внутри оказалась обустроенная комната для отдыха: несколько обитых кожей кресел, диван, бар с алкоголем, стол с несколькими пепельницами – похоже отец иногда принимал тут гостей.
– И здесь мне предлагают спать, – пожала плечами я. – Впрочем, могло быть и хуже.
Благо я не неженка, хотя слуги наверняка удивятся, когда узнают, что в доме с десятком спален я решила спать в прокуренной комнатенке.
Внимательно изучив, что тут есть, нашла ящик с не распечатанными коробками игральных карт, разномастными фишками, костями и прочей атрибутикой для азартных игр.
Обнаружились и сигары, гильотина для их обрезки, и совершенно неожиданные в таком наборе упаковки шоколада, аккуратно сложенные стопкой.
Я даже усмехнулась.
Неужели среди партнеров отца, которые сюда захаживали, водились ярые сладкоежки?
Стащив одну из плиток, я села на диван, размышляя стоит ли беспокоить Миру и просить застелить мне тут, или сама справлюсь.
В итоге, решила, что разберусь и без нее, тем более, что уже отпустила ее лечить руку. Будет странным поменять решение спустя час.
Еще раз хорошенько обдумав ситуацию, решила поставить себя на место матери, зачем бы она дала такой странный совет своей дочери – променять в конкретно эту ночь уютную постель на неудобный диван. Самым очевидным, что пришло на ум, было очередное предостережение об опасности.
Мой отец, как нейтрализатор, наверняка не всех устраивал. Найдется масса людей, кто будет рад, если в Кардифе освободится и будет долгие годы путовать эта ниша.
Садовник даже упоминал неизвестного мне владельца “Бешенной ладьи”.
Посему вполне очевидно, что на мою кандидатуру откроют “охоту”, убрать наследницу без дара, куда проще чем нейтрализатора.
Отец мог не опасаться большинства покушений на свою жизнь. Магия рядом не работала, а достать из далека – еще постараться надо. Разве что пулей.
Вероятно именно оттого он так сильно и любил охоту – приятно подчинить единственное, что может нести угрозу. Эдакий комплекс Бога, и отец им безусловно страдал.
С этими мыслями, я подошла к окну, заранее открыла, приставив тяжелую шкатулку к створке, чтобы рама не открылась от сквозняка, а после подхватила саквояж и деловито вышла из комнатки.
Вернулась в кабинет, где до сих пор стоял поднос, принесенный Мирой. Еда на нем остыла. Будь я уверена, в подготовившем ее, быть может даже попробовала. Но не сейчас.
Бессовестно по отношению к пище, я выбросила все в окно и,оставив тарелки чистыми, понесла в сторону кухни.
Как и ожидалось, там среди парящих кастрюль и сковородок, многочисленных нарезок обнаружился повар. Суетящийся, молодой паренек в колпаке, не обратил бы на меня внимания, так сильно был увлечен, если бы я не откашлялась при появлении.
Он удивленно обернулся и застыл, вопросительно глядя на меня.
Я тоже его осматривала.
Да он едва старше меня!
– Госпожа?! – то ли спросил он, то ли утвердился сам в собственном предположении.
– Мирель Ева Горски, – представилась. – А вы… помощник повара?
Судя по лицу, паренек оскорбился.
– Я и есть повар. Грегори, – представился он. – Вы не смотрите на мой возраст. Я лучший среди поваров всего Кардиффа, и заслужил это место.
Я хмыкнула. Вот это самомнение.
Впрочем, возможно он и в самом деле неплохо готовил, но я не удосужилась попробовать даже кусочка, так что пришлось играть.
– Благодарю за обед, – я поставила поднос возле огромной раковины. – Было вкусно.
Парнишка расцвел, но тут же как-то подозрительно на меня посмотрел:
– Вы лично
