у моего мастера и пришлю письмо, когда доберусь до Кримхельтона…
Он закончил писать, подул на чернила и, взяв первый попавшийся под руку предмет, коим оказался позолоченный кубок с мятным драже, прижал им край бумаги, чтобы ее не смахнули нечаянно со столика и не потеряли, прежде чем лорд Эстергар ознакомится с оставленными Бенетором рекомендациями.
— Я оставлю записку здесь, на столике, не забудь показать ее лорду Эстергару, когда закончится съезд, — велел Бенетор, а про себя добавил: «если, конечно, лорд Эстергар останется жив к концу съезда». Он сделал все, что собирался, и пора было спускаться обратно в великий чертог, но что-то все еще удерживало лорда Эргоса в опочивальне покойного лорда — смутное ощущение, что он упускает что-то важное. Особенностью памяти лорда Бенетора была способность подмечать незначительные на первый взгляд детали, чтобы потом неожиданно для себя самого вспоминать их в подходящий момент. Он снова глянул на маленький столик — похоже, со дня смерти лорда в его покоях так и не прибирались — подпортившиеся с одного бока фрукты на подносе, недопитое и уже безнадежно скисшее вино в кувшине, кубок с мятным драже… Бенетор вдруг вспомнил свой первый разговор с лордом Ретрудом, неполные четыре года назад, сразу после принесения присяги.
Эстергар сидел в кресле, закинув ногу на ногу, а лорд Эргос нервно расхаживал перед ним, вне себя от волнения и злости.
«Успокойся, Бенетор, — небрежным тоном посоветовал ему лорд Ретруд, взял со столика позолоченную вазочку, напоминающую по форме кубок и наполненную мятными конфетами величиной с горошину, и протянул собеседнику. — Не кипи так. Лучше попробуй драже, очень освежает».
Бенетор не хотел драже, и воевать тоже не хотел.
«У вас же есть сестра, милорд, — предпринял он отчаянную попытку. — Вы должны меня понять. Что бы ни сделала Ротруда, она — моя кровь. Я готов на все, чтобы ее защитить. Тому, кто захочет причинить вред моей сестре, придется прежде взять приступом мой замок и убить меня».
Он очень рисковал тогда, разговаривая так дерзко со своим сюзереном в его же замке. Эстергар мог разозлиться и приказать бросить непокорного вассала в темницу по обвинению в измене, а то и припомнить убийство предшественника, — тогда началась бы война, и оставалось только надеяться, что верховный лорд на это не решится.
«Говорю же тебе, успокойся. Мне твоя сестра не нужна, — отмахнулся Эстергар и с хрустом разгрыз несколько мятных драже. — А со своим соседом разбирайся сам».
Бенетор понял, что уже долго смотрит на позолоченную вазочку с конфетами. «Он имел привычку грызть это драже по несколько штук после трапезы. Наверняка никто кроме него не брал из этой вазочки. Его сестра знала об этом. Если она приезжала в Эстергхалл неделю назад и разговаривала с братом в его покоях, она могла незаметно подложить ему отравленную конфету. И он умер через несколько дней после ее отъезда. Во всяком случае, если бы я хотел отравить кого-нибудь, я бы действовал именно так».
* * *
Когда он спустился обратно в великий чертог, обстановка там была накалена дальше некуда. На лорда Эргоса сразу посыпался шквал вопросов.
— Послушайте меня, лорды, — начал он под пристальным взглядом Фержингарда. — Я видел леди Бертраду и дитя, которое она произвела на свет. Мальчик здоров, как любой другой ребенок, рожденный в срок. Я не заметил в нем никаких изъянов, которые могли бы помешать ему в будущем стать воином. Леди Бертрада тоже здорова, хотя и ослаблена родами и глубоко опечалена смертью супруга. Она не стала говорить со мной в знак траура по мужу.
С этими словами лорд Бенетор занял свое место за столом и приготовился к продолжению бурного обсуждения, так как противоречие было все еще далеко от своего разрешения.
— Она так уж опечалена? — шепотом поинтересовался у Бенетора сир Бренн Незергард. — Пока вас не было, на том конце стола родилась версия, что леди Бертрада сама убила мужа и вызвала выкидыш. Пока никто не успел озвучить вслух…
— Ну что вы… Передайте на тот конец стола, что это глупости. Должно быть, известие о смерти столь горячо любимого супруга спровоцировало преждевременные роды. Уверяю вас — страдания леди Эстергар безмерны и искренни… Хотя, признаю, версия с убийством очень красивая.
— Я бы сказал, ожидаемая, — заметил Незергард. — Если вспомнить их историю…
Лорд Бенетор бросил тоскливый взгляд на маленькие высокие окна, за которыми уже начинало смеркаться, и с еще большей тоской поглядел на пустое блюдо, на котором совсем недавно, когда он покидал зал, еще оставалось несколько кусков холодного паштета. «Пора бы уже что-нибудь решить. А то ведь пока не присягнем, кормить не будут», — лорд Эргос устал пребывать в постоянном напряжении, теперь ему только хотелось посмотреть, как Фержингард попытается обойти возникшее у него на пути препятствие в лице новорожденного Эстергара — откажется ли сразу от своих притязаний или согласится признать младшего племянника своей жены своим наследником…
— Ребенок не влияет ни на что, — отчеканил лорд Вильморт. — Он не воин.
— Но он Эстергар! — с пылом воскликнул Рейвин, однако древние законы были не на стороне его брата. Ребенок не мог считаться полноценным представителем рода, пока не получит меч, и так же отстранялись от всех прав наследования все, кто из-за недуга или слабости не могли подтвердить свой статус в поединке.
— Мальчик повзрослеет и станет воином, — рассудил лорд Фэренгсен, сохраняя приличествующие ему вежливость и самообладание. — Он внук лорда Агнора по прямой линии. Все ваши сыновья, лорд Вильморт, если они у вас родятся, будут уступать ему в наследственных правах. А это означает, что лет через пятнадцать мы снова соберемся в этом зале, чтобы разрешить спор уже между двумя внуками лорда Агнора…
— В самом деле, забавная выходит ситуация, — весело усмехнулся сир Бренн Незергард, первый раз открыто обращаясь ко всем присутствующим. — Лорд Вильморт хочет убить одного Эстергара ради земель и титула, чтобы затем передать их другому Эстергару. Стоит ли это таких усилий, пролития крови и нашего с вами затянувшегося сидения без дратхи и горячей еды?
«Он будто мысли мои озвучивает, — в очередной раз восхитился соседом лорд Бенетор. — Нужно позвать его поохотиться вместе. Как-нибудь… позже, когда страсти улягутся».
— Убьете старшего, а над младшим возьмете опекунство? Так не бывает. Или нянчитесь с обоими, или от обоих избавьтесь, — проворчал один из лордов, которому, похоже, действительно было все равно.
— Забудьте про ребенка, — сквозь зубы выдавил Фержингард. — С ним не будет никаких проблем.
— Что вы имеете в виду? — нахмурился Бенетор. Ему одному из всех присутствующих
