они пострадали не сильно.
— это хорошо.
— Но почему их допрашивали? — внезапно спросил юноша, вынуждая меня сесть и посмотреть на него.
— Потому что они мои фрейлины. И сломав фрейлин, они добьются того, что они уедут из замка, осознав, что рядом со мной будут в постоянной опасности, и что я не могу их защитить. Тем самым меня могут ослабить. Уничтожить мое влияние, стереть его в пыль.
— Но почему все это? — взгляд Стефана был столь недоумевающим, что я тихо рассмеялась.
— Это политика, мой дорогой друг. Если фрейлины перестанут меня поддерживать, то мое влияние на высшее общество сократиться вдвое. Допустим. хм... Смотрите, скоро будет праздник прилива, помните?
— Конечно, — кивнул Стефан, сосредоточенно хмурясь.
— В этот день, помимо того, что идет служба в Храме, Императорская семья устраивает благотворительный бал. И если бы меня никто не поддерживал, я смогла бы отдать на благотворительность лишь деньги своей семьи и лекарственные травы. Это сильно б подпортило мою репутацию сред людей.
Казной же может управлять лишь Император. И деньги на благотворительность из нее нельзя отправить. Так вот, учитывая, что у меня есть фрейлины, из семьи обязуются передать через мое имя товары на благотворительность.
— Это как-то невыгодно для этих семей... — пробормотал Стефан, хмурясь.
Я снова рассмеялась. Простолюдину очень сложно понять всю власть и влияние, которое получают фрейлины. Им сложно осознать, что получив титул фрейлины, девушки априори становились завидными невестами, потому что их семьи навсегда будут приближены к Императорской семье. Их дети в будущем будут играть с детьми Императрицы. Дети станут друзьями будущих Императоров, получат высокие должности и так далее. Такова разница между мышлением простолюдинов и аристократов. Первые смотрят на сию секундную выгоду. Вторые думает о том, как бы устроится в будущем.
Это, я думаю, больше из-за того, что у аристократов есть на что жить. В отличие от тех же простолюдинов. Или все дело в образовании.
Я снова задумалась о школах. Это была хорошая идея, но сложно осуществимая.
Не все готовы были отдавать своих детей в школу, когда те могли пахать на полях.
Да и бесплатные школы принесли бы много затрат однако в будущем квалифицированные специалисты очень помогли 6 Империи.
«Снова думаю, как Императрица», — устало подумала я, вставая с кровати и направляясь в сторону ванной комнаты.
— Тода... Спокойно ночи, Ваше Величество, — сказал Стефан, вставая из кресла.
— Да. И тебе того же, — пробормотала я, а через секунду хлопнула дверь, оповещающая о том, что послушник ушел.
Сария уже подготовила для меня ванную с теплой водой, в которой я просидела не менее часа. Уже было давно за полночь, когда я легла в кровать и закрыла глаза, утомленная сегодняшним днем. Перед сном, Лина принесла мне горячего молока с медом. Оно было как никогда кстати, учитывая, что я уже начала ощущать, как першит у меня в горле.
«Этого мне еще не хватало», — успела подумать я, прежде чем погрузиться в сон.
***
Она должна была быть его.
Адам со злостью ударил кулаком по столу. Бумаги, лежавшие на нем, разлетелись в стороны. Но мужчина даже не заметил этого, продолжая смотреть на дверь пылающим взглядом.
Элизабет должна была принадлежать ему. И душой, и телом. Она должна была стать полностью его. Она обещала. А теперь, мало того, что у нее появился возлюбленный, так она еще и чуть не умерла.
Надо было придумать план, как сделать эту девушку своей.
— Для начала получить ее тело.
Он уже пытался однажды, но граф Девис остановил ее. Как он вообще посмел вмешаться?! И после этого Элизабет еще и заступилась за него. Это было просто возмутительно.
Но ведь планы Адама всегда срабатывали, как надо! Отдав тело, девушка отдавала и свою душу, и свое сердце. Так было с Арсилией, которая после этого не отходила от Адама ни на ша.г Она была красива и неплоха в постели, но не более. Адаму нравилось получать от нее утешающие объятия, слышать от нее похвалу, но она не была Элизабет. Она не обещала, что станет полностью его.
— Дьявол, — прошептал мужчина, кинув чернильницу в стену.
Он не знал, от чего больше раздражен — от попытки убийства или от того, что руку Элизабет тогда держал граф. Одно Адам знал, точно — он хотел получить эту девушку. Уже очень и очень давно.
Граф Девис со вздохом откинулся на кровать и закрыл глаза. На часах уже было около двух часов ночи. Все это время мужчина разбирался, по какому поводу фрейлин Императрицы допрашивали так сурово. Внятного ответа получить так и не удалось. Ему давали один и тот же ответ — ему приказали. А кто приказал и когда.
— неизвестно.
Эрик повернулся на бок и открыл глаза, рассматривая свои руки. Он все еще помнил тепло тела Элизабет Она была очень маленькой и легкой. Ее длинные, пушистые волосы щекотали ему щеку, когда он нес ее. А уж когда девушка прислонилась к его груди, сердце чуть не остановилось.
— Девятнадцать.. — тихо пробормотал Эрик, закрывая глаза. — ЕЙ всего девятнадцать. А она уже Императрица.
Граф вспомнил свою покойную жену. Они вступили в брак, когда ей было двадцать, а ему двадцать три. Тогда Элизабет было всего тринадцать. Граф помнил ее маленькую, неуклюжую на дебюте. И почему он тогда пригласил ее станцевать? Он сам не помнил. В любом случае тогда его сердце было отдано жене.
Да, они не любили друг друга, как обычные пары. Они были друзьями детства и когда отцы договорились о свадьбе, никто не возражал. Всех это устраивало.
Молли была очень энергичной и веселой. Ее сложно было назвать серьезной, но девушка всегда ответственно подходила к любому делу, за которое бралась. И все называли ее милым прозвищем «солнышко».
Элизабет. Императрица, была совсем другой. Граф редко видел, чтобы она смеялась от души. Девушка была серьезной, даже на том бале дебютанток.
Граф улыбнулся, вспомнив ее сосредоточенное лицо. Она тогда так и не наступила ему на ногу, хотя такое случалось почти со всеми девушками, которые впервые попадали на свой первый бал. Не от незнания или из-за маленькой практики, а из-за волнения.
— О чем я вообще думаю, — мужчина перевернулся на другой бок и закрыл глаза.
Элизабет была слишком юна. Слишком прекрасна. И абсолютно недоступна.
Следующее утро для меня началось с рыданий. Не моих,
