Красавец и чудовище, или Любовь против проклятия - Рина Вергина

- Неужто ее хозяин целовал? – испуганный возглас девчонки.

- В храме, когда их союз благословляли. Может было мало поцелуя, да ваш хозяин не решился…

Я задыхаюсь, слыша их сдержанные смешки. Как смеют! Судят меня за спиной. И Сина хороша! Все про меня разболтала. Хочется ворваться и устроить скандал. Чтоб не сомневались в моем вздорном характере.

- Жалко ее, - Сина громко вздыхает, - поди не сладко с таким лицом жить.

- Бедняжка, - прорывается жалостливый тонкий голосок девчонки.

- Не повезло нашей леди. Иди, Сина, отнеси ей кусок пирога. Голодная поди… - охает кухарка.

Их жалость разбивает мне сердце. Это больнее, чем смешки. Постоять я за себя могу, но вот ответить на жалость нечем. Да и правы они во всем. Неуклюжая, никому не нужная уродина со скверным характером. И ничего не изменить. Сколько ни старайся.

Храбрюсь. Нечего меня жалеть. Я со всем справлюсь. Вон, даже уже худеть начала. Кажется, даже намек на талию появился.

Вскидываю гордо голову и уверенно вхожу на кухню.

Первое, что бросается в глаза - это ярко пылающий очаг, от которого разливается живительное тепло. Так уютно от этого.

Перевожу взгляд на притихшую компанию слуг, что молча взирает на меня, сидя за кухонным столом. Следят за каждым моим движением напряженными взглядами. Так, а это кто? Не верю своим глазам. Ребенок! Девочка в светлом чепце уставилась на меня испуганным взглядом и указав в мою сторону пальцем, закричала:

- Там чудовище!

Сбегаю. Через анфиладу заброшенных комнат вверх по темной лестнице. К себе в комнату.

Огонь в камине еле тлеет. Я ворошу угли. Бесцельно брожу из угла в угол по комнате, и в моей голове все звучит детский голос:

- Чудовище!

Беру в руки подсвечник и подхожу к зеркалу. Вглядываюсь в свое отражение. Бесформенная фигура в безразмерном, мышиного цвета платье, спутанные пряди волос торчат вверх. И лицо. Словно застывшая уродливая маска.

- Чудовище! Настоящее чудовище! Ненавижу!!!

Подсвечник летит прямиком в мое отражение, и оно разлетается на части. Рассыпается сотней осколков, множа мое безобразное лицо.

- Ненавижу! Все ненавижу! Себя. Этот дом. Этот мир.

Душат слезы. Спазм перехватывает горло, из которого готов вырваться яростный вопль.

- Леди, - доносится до меня испуганный голосок Сины.

- Уйди! – ору я, - оставь меня в покое.

И плачу во весь голос. Рыдаю. Извергаю из себя всю горечь, что скопилась во мне за эти дни. Сколько же ее много. Кажется, я готова затопить слезами весь этот мир.

Опускаюсь на колени, не в силах держаться на ослабших ногах. Закрываю ладонью лицо, продолжая судорожно всхлипывать. Но уже тише. Обреченно. Как человек, что мирится со своим безвыходным положением. И слезы - это мостик для принятия себя.

- Эллена, - гладит меня Сина по спине, - будет плакать. Все образуется.

- Никогда, - я качаю головой, - я навсегда останусь уродиной.

- Может чудо случится…

- Я не верю в чудеса.

Сина выпроваживает меня из комнаты. Боится, как бы я не порезалась о мелкие зеркальные осколки. Сама принимается за уборку.

Я вяло бреду по сумрачному коридору. Сажусь на верхнюю ступеньку лестницы, с вершины которой видно раскинувшийся внизу холл. Звезды заглядывают в огромные окна, и луна чертит по стенам серебристую дорожку.

Так все сказочно. Невероятно. Может и правда чудеса существуют и все у меня будет хорошо. То, что я попала в этот мир уже чудо. И к проклятию сумею ключик подобрать.

По лестнице на верх в припрыжку бежит детская фигура. Останавливается возле меня и внимательно, словно неведомое существо, разглядывает.

- Ты кто? – я с интересом смотрю девочку.

Маленькая и худенькая, с большими любопытными глазами. Сколько интересно ей лет? Шесть-семь, точно не больше.

- А ты кто? – дерзко отвечает пигалица.

- Я первая спросила. И вопросом на вопрос отвечать не вежливо. Тебя разве не учат хорошим манерам?

Хотя кому ее тут учить. Из жителей этого дома на эту роль никто не годится.

- Я сама себе хозяйка, - бойко говорит девочка. Наклоняется, впиваясь в меня немигающим взглядом и задумчиво шепчет, - и правда заколдованная.

- Как тебя зовут? Давай знакомится. Я Елена. Хотя здесь все зовут меня Эллена.

- Дара, - шмыгает носом девочка. Протягивает мне маленькую ладошку. Я слегка пожимаю ее тонкие пальчики.

- Поздно уже. Тебе спать пора. Но сначала умываться, а лучше принять ванну. Поняла меня? Покажи мне свою спальню.

Девочка хмурится и морщит нос. Норовит проскочить мимо меня и скрыться в темном коридоре.

- Куда! – рявкаю я, - тебя не учили слушаться старших!

Но девчонка только хихикает и ловко уворачивается от моей руки. Убегает, только пятки сверкают.

- Чудовище, чудовище, чудовище, - доносится до меня ее певучий голосок, затихающий вдали.

Кажется, наше первое знакомство не задалось. Я совсем не умею ладить с детьми. Не представляю, как с ними общаться. Сюсюкать? Вроде бы она достаточно взрослая для этого. А по-взрослому не получается.

Интересно, кто она? Чья-то дочь или внучка?

А может быть это ребенок моего супруга?

Если это действительно его дочь, то почему он держит ее в этом ветхом особняке? Здесь явно не место ребенку. Надо непременно все выяснить

- Раз, два, три… - делаю махи ногами.

Теперь десять приседаний. Потом пресс покачать.

- Ох, леди, вам плохо?! – заглядывает в комнату Сина. Вытаращила на меня глаза, наблюдая, как я корячусь на полу. Я застыла в планке, отсчитывая про себя положенные шестьдесят секунд. Руки трясутся от напряжения, но, стиснув зубы, терплю. Все! Расслабляю мышцы и грузно плюхаюсь на ковер.

- Мне очень хорошо, Сина. Посмотри, тебе не кажется, что я похудела?

Кряхтя, поднимаюсь с пола и верчусь перед женщиной. На мне панталоны до колен и короткая сорочка. Чем не спортивная форма.

- Срам то какой. Надо быстрей одеться, вдруг кто увидит, - ахает Сина и плотно прикрывает за собой дверь.

- Кому я здесь нужна? Здесь кроме старика-смотрителя и немого конюха мужчин то нет. А мужу мои прелести не интересны, - последняя фраза слишком горько звучит из моих уст. Что я в самом деле? Нашла из-за чего расстраиваться. Меня его перекаченные мышцы точно не привлекают. В