не хочет нанимать распутницу, которая будет строить глазки посетителям и отвлекаться от уборки столов и мытья посуды.
— Хорошо, это очень хорошо, — мужчина потер пухлые ладошки. — Значит, первый хорошо заплатит. А родители у тебя есть? Где живут?
Я отрицательно мотнула головой. Чего он хочет? По спине пробежал неприятный озноб.
Хозяин почти взвизгнул от радости.
— Еще лучше! Ну-ка, — толстяк перегнулся через стойку. — Скинь эту жуткую накидку и покажи свои прелести. На вид ты худовата, но многие любят таких. Очень любят.
До меня наконец дошла суть происходящего. Я пулей выскочила из заведения, не оборачиваясь на окрики этой скотины. Я бежала так, словно за мной гнались, хотя позади никого не было. Запыхавшись, я остановилась в полутемном проулке. В ушах стучало после бега и от досады. Как можно было предлагать такую работу? И как много девушек так работали у развратного гада? А в других трактирах и тавернах?
На глаза навернулись слезы. Я была голодна, насквозь промокла, окоченела, а единственное, что мне светило — стать продажной женщиной. А ведь я даже не знала, есть ли мне что терять…
Пока я сетовала на судьбу, недалеко отворилась дверь и на улицу вышли двое. Один был с ног до головы укутан в тяжелый черный плащ. Второй выглядел как разодетый откормленный сынок аристократа.
— Гниль болотная, — донесся до меня голос. — В этом проклятом городе невозможно нанять прислужницу!
Я замерла, вслушиваясь в их разговор. Они искали служанку! Неужели боги решили подарить мне такой шанс? Мужчина выглядел пугающе, особенно жутко звучал его голос, но какие у меня еще есть варианты? Вернуться и задорого продать невинность?
И я встряла в их разговор, предлагая свою кандидатуру. Мужчина повернулся, и я вздрогнула от испуга. Его лицо было закрыто черной маской, не было видно даже глаз. От него веяло мраком и холодом, и где-то в самых глубинах своего нутра я почувствовала исходящую от него опасность. Но отступать было уже поздно.
Я шагала за ними по улицам и переулкам, стараясь не отставать. Юноша всю дорогу меня с интересом рассматривал. Он прикрывал голову ярко алым плащом, который украшали вышитые золотые узоры. По краям сюртука, рукавов и карманов вились замысловатые кружева.
«Наверное, какой-то богатый лорденыш или графчик, — подумала я. — А этот, страшила, его охранник.»
Наконец, мы пришли к их дому, и страшный отворил дверь, пропуская нас вперед. Я скользнула в темноту помещения, чувствуя волнение. Вдруг они тоже решили меня нанять совсем не для домашних дел, а скорее для утех?
— Как зовут тебя? — раздался приглушенный маской голос.
А как меня зовут? Этот вопрос мне еще не задавали, и я была не готова ответить. Свое старое имя я не помнила, а новое еще не придумала. Все русалки не помнили своих имен, и через некоторое время после перерождения обычно придумывали себе новое. Я отказалась это делать — пыталась вспомнить старое. Кажется, теперь не улизнуть. Как там люди придумывают детям имена? Обычно в честь богов или по названию цветов.
— Ро… ромашка, — скомкано выдавила я.
— Ромашка? — брови лорденыша взлетели ввысь. — Как корову что ли? Или козу?
Из-под маски раздался какой-то сдавленный нечленораздельный звук. Кажется, я совсем ерунду ляпнула.
— Ромашки, — попыталась я выкрутиться. — Много ромашек, прямо-таки море росли вокруг нашего с матушкой дома.
— И что? — лицо юноши стало совсем озадаченным.
— И мама решила, что назовет меня в честь цветов, — голос задрожал. Боги милостивые, что за бред я несу?
— И как же?
— Флора.
Снова странные звуки из-под маски. Я почувствовала, как мои окоченевшие щеки залило румянцем. Как можно было так опростоволоситься на ровном месте? Придумала бы имя заранее, и никаких проблем. Нельзя же было заранее подумать, что люди будут спрашивать имя при знакомстве!
— Могла бы просто сказать, что тебя зовут Флора, — юноша сморщил нос в форме картошки. — К чему эти долгие истории?
— Ты не видишь, она испугана.
От слов этого жуткого охранника мне стало совсем не по себе.
— И чего же ты боишься? Разве мы страшные? — юноша посмотрел на меня с любопытством. Я не чувствовала в нем угрозы, и его ободряющий тон меня успокоил.
— Вы — нет, — ответила я и отвела глаза.
— Ее я пугаю.
— Ах, точно! Я опять забыл, какой ужас ты наводишь на юных девиц! — аристократ сверкнул зубами. — Признаться, мне и самому жутковато в твоей компании.
— Замолкни уже, — резко ответил «плащ». — Лучше иди в погреб и принеси вина.
Я застыла от изумления, услышав, как он разговаривает с тем, кого я считала его хозяином. Я переводила взгляд то на жуткого мужчину, то на пухлого юнца, и не могла понять, что здесь происходит.
— Вот так всегда, никакого уважения.
— И вы, — осторожно начала я. — Позволяете с собой так разговаривать?
Теперь оба мужчины повернулись ко мне, и, если лицо «страшилы» я не видела, то вот выражение юноши говорило об удивлении.
— О чем ты? — раздалось озадаченно из-под маски.
— Разве вы не его охранник? Этого господина?
Я кивнула на мальчишку. На секунду все замерли, а затем раздался хриплый смех. Юноша же залился краской и обиженно насупился.
— Он мой ученик, а не господин.
Я с недоверием смотрела на эту странную компанию. Какой проклятущий демон притащил меня на ту улицу и заставил встрять в их разговор? Теперь бы не нарваться на неприятности.
Но идти все равно некуда, так что я стиснула зубы и невинно улыбнулась. Пусть думают, что я просто глуповата. А там, если дело жаренным запахнет, унесу отсюда ноги. Хотя, стоит ли вообще беспокоиться, если ты и так уже мертва?
— Приходить будешь рано утром, готовить и убирать дом. Когда я буду спускаться к завтраку, тебя не должно быть уже дома. Платить буду хорошо, не обижу. Все поняла?
Я мотнула головой.
— Что не понятно? — устало спросила «маска».
— Я не могу уйти.
— Что это значит?
— Мне негде жить. Я никуда не пойду.
— Преисподняя пылающая! — рявкнул мужчина. — Ты еще работать не начала, а уже поперек слово вставляешь! Мало мне этого безусого пройдохи, так и ты еще будешь меня изводить?
Парнишка принял невинный вид и притворился, что рассматривает дождь за окном. Я же сжалась как пружина, ожидая дальнейшего гнева, может даже нападения. Но жуткий лишь прижал ладонь к маске там, где под ней скрывался лоб, и потер несуществующие брови.
— Ты не будешь здесь жить. Мне нужна приходящая служанка. Если тебя это не устраивает, то проваливай. Я найду другую.
— Не
