то это дело рук одних и тех же людей, и пробуют их вычислить.
— Это бред, — покачала я головой, — такие плетения широко известны, если бы я решила сделать подобный артефакт, то скорее всего выбрала бы похожее. Считай, что это стандартный вариант, как по учебнику. Это не что-то изящное и единичное.
— Изящное? — по лицу парня скользнуло сомнение, — вы, маги, странные.
Я не смогла сдержаться и улыбнулась.
— Некоторые плетения настолько сложны, что их мало кто может повторить и наложить, настоящее искусство. Очень тонкая ювелирная работа, требующая глубоких знаний. Поверь, совсем непросто вложить в крохотный предмет грамотно собранное заклинание, делающее точно то, что тебе нужно.
— А ты так умеешь?
Я покачала головой.
— Мне встречались уникальные артефакты всего пару раз, но чтоб самой сделать… нет, слишком тяжело это. У меня не имеется такой практики, да и не мой это профиль, я больше по распознаванию.
— А что ещё умеешь? — не унимался он.
Я подняла перед собой руки и на ладонях возникло яркое пламя, потрескивающее от попадающих на него мелких капелек измороси.
— Ого, — присвистнул стражник, — хотел бы я так уметь, можно костёр в лесу себе поджечь, а не артефакты использовать. А человека убить можешь?
— Как видишь, я не сижу в тюрьме, — заметила я и недовольно скосилась на парня.
Он стушевался и уставился на дорогу.
— Ты это… извини за глупые вопросы. Просто я магов почти и не знаю никаких, ну если только по дозору с кем из служителей Ордена пересекаюсь. Всегда столько всего спросить хотелось, да не у кого.
На это я просто махнула рукой, я давно уже привыкла к различным странным вопросам. Не будь я магом, наверное, сама бы подобные задавала. В конце концов, нас даже в Саинберге не так уж и много.
— Слушай, а что за женщина сегодня была у стойки? — вспомнила я сегодняшнюю сцену и вновь задумалась, — её ещё под руки вывели.
— А, — стражник брезгливо поморщился, — местная бродяжка. Уже раз десятый приходит, надоела всем. Сын у неё пропал. Вроде как. Ну если у неё вообще сын был, она немного не в себе. У нас из-за этой бабки дежурить никто не хочет.
— Что-нибудь странное?
— Да не, не думаю. Сын такой же бродяжка, в какой-то момент просто не пришёл в… где они там живут, не знаю, да и всё. Забудь, не он первый, не он последний.
Одно я знала точно — пропажей бродяжки в Старом городе заниматься точно никто не будет. Мне даже стало жалко женщину. Что бы не случилось, вот так оставаться в неведении никому не пожелаешь.
Около здания Ордена мы попрощались, и стражник двинулся через мост в Новый город, я же хотела пойти на подработку, сулившую мне сегодня отличные деньги, но сначала нужно было обязательно попасть в церковь. Долбаная служба…
Беззвучно ругаясь, я развернулась и зашагала в небольшую церквушку в соседнем квартале. Все служители Ордена обязаны ходить в неё, но если по долгу службы мы были в другом месте, то разрешалось идти в местный приход, и желательно было бы принести об этом бумагу с печатью.
Сколько бы обстоятельств я не придумывала, чтобы не ходить на эти проклятущие службы, видимо, капеллану надоело терпеть моё вранье, и он решил нажаловаться архимагу. Можно было бы и наплевать, но вкупе со всеми обстоятельствами внимание церкви мне сейчас было совсем некстати, а Беатрикс уже никак не могла помочь.
Узкая мрачная улочка петляла среди совсем уж непримечательных домов и редких магазинов, и не знай, куда идёшь, можно было подумать, что упрёшься в тёмный тупик с грабителями или убийцами. Однако же это был кратчайший путь, чтобы не обходить квартал и не идти в главные ворота, у которых всегда ютилось множество попрошаек всех мастей, часть из которых, впрочем, часто оказывалась обычными карманниками.
В направлении церквушки шло много знакомых. Сегодня я была не в настроении с ними разговаривать, но долго побыть наедине с мрачными мыслями мне не дали.
— Я своим глазам не верю, — воскликнул Мэтт, неожиданно возникший рядом со мной. — Ты идёшь на службу?! Отмечу этот день в календаре.
— Можешь не радоваться, — недовольно пробубнила я, — Виас заставил, а тому капеллан нажаловался. Я решила не рисковать.
— Ну ты же понимаешь, что это был вопрос времени, — не то спросил, не то объяснил он мне, — там не так уж и плохо, ты просто не хочешь открыть свой разум для идей Святейшего.
— Так, хватит, — оборвала я его, — мы оба прекрасно знаем, что ты этими идеями проникаешься, чтобы по службе продвинуться, так что я не в настроении для религиозной бравады. И так время зря теряю, а мне ещё к графине идти.
— К какой графине? — возникла из ниоткуда Лейла.
— Не важно, — махнула я рукой, но ей уже было и не интересно, потому что сияющий Мэтт начал расспрашивать, как прошел её день.
Благо на службе сегодня было многолюдно, и я скользнула в самый тёмный угол из возможных, усевшись за колонну. Со всех углов на меня взирал лик императора в золотых рамах разной степени дороговизны, а за алтарём с многочисленными свечами висел самый большой из них: портрет во весь рост доставал почти до свода. В богатых приходах вместо портрета стояла золочёная статуя с двуручным мечом в руках, но Старому городу хватит и портрета. И даже несмотря на незначительность этой церквушки, даже тут всё сверкало золотом. Колонна, у которой я сидела, и та была украшена золотыми вензелями, сплетающимися в символ двуручного меча, проходящего через семь небольших сфер, символизирующих объединённые провинции. Правда колонна давно пошла трещинами, а золочение облупилось. Зато пафосно, да. Чем дольше я тут находилась, тем большее омерзение ощущала.
Я читала о маленьких уютных старых часовнях Забытых богов, говорилось, что они были сделаны из дерева, никаких портретов там никогда не было, но в каждом приходе располагалось несколько алтарей и никогда не гасились свечи. Пламя храмов всегда должно было поддерживаться, чтобы ищущий помощи смог прийти на свет и тепло. Поговаривали, что в отдалённых заброшенных или скрытых от глаз селениях ещё можно было встретить подобную часовенку, но это большая редкость. Почти все были уничтожены после объединения провинций, а вера в Забытых богов подверглась забвению на всей территории Исвальдской империи. И вот теперь мы имеем это золотое уродство.
Эх… у меня был шанс воочию увидеть древний храм, ещё не растасканный по камушку и не уничтоженный как ересь, а теперь… В груди снова закопошилась обида.
Рядом
