Марина Эльденберт - Заклятые любовники

Ознакомительная версия.

Он неспешно отставил чашку, поднялся и неторопливо приблизился. В голову почему-то пришел кот, заметивший воробья, и все перышки на мне встали дыбом.

– Леди Луиза.

Я присела в реверансе, от его прикосновения по коже прошла дрожь. Вспомнился сон и скользкие пальцы Хилкота. Сейчас чувство было схожее, разве что от ладони и губ Аддингтона по руке растекался холод.

– Милорд.

– Приятно удивлен. Вам нравится Мортенхэйм?

Его голос – спокойный, вкрадчивый, напоминал рыболовную сеть. Не зря же говорят, что секретное оружие дипломата – интонация.

– О да, милорд. Вполне.

– Чудесное место. – Итан отпустил мою руку, и я вздохнула с облегчением. – Ее светлость делает большое дело.

– Вне всяких сомнений.

– Вчера разговаривал с его светлостью. – Лорд-канцлер подошел к камину, взял с полки статуэтку, на которую я обратила внимание. – Что в парламенте, что дома, весь в работе. Совсем себя не жалеет.

При упоминании Винсента сердце забилось сильнее. Чтобы не встречаться с Итаном взглядом, я смотрела на девушку с веером. Лацианское стекло, должно быть: тонкая ручная работа, изящная роспись. В крупных ухоженных руках лорд-канцлера фигурка выглядела еще более хрупкой.

– Миледи Уитмор тоже так считает, вероятно. В свое время она стала ему хорошим другом, но так и не сумела ничего изменить.

Наверное, так себя чувствует тот, кто хлебнул раскаленного масла. Я и думать забыла про Камиллу, но сейчас ее образ возник перед глазами: яркий, точно она стояла рядом. Я даже аромат духов ощутила – медово-цветочный, приторный. К горлу подкатила тошнота, Итан же вернул статуэтку на место и взглянул на меня: пристально, пронизывающе. Перед глазами помутилось. Отчаяние, разрывающая сердце ревность, бессильная ярость, только умноженные во сто крат. Я очутилась в черной воронке смерча безысходности, внутри его плотного веретена, отрезавшего от меня все самые светлые чувства.

– Мне нужно идти.

– Разумеется. – Лорд-канцлер снова поднес мою руку к губам. – Буду рад видеть вас на празднике, леди Луиза.

Я вышла из гостиной, как в тумане. В голове не было ни единой связной мысли, лишь один яркий образ: картина, висевшая в гостиной городского дома де Мортена, вдруг ожила. Только на ней теперь была молодая Камилла Уитмор. Графиня подалась вперед, сорочка скользнула ниже, открывая розовые соски, и Винсент шагнул к ней, припадая губами к ее груди. Она выгибалась под его ласками, но по щекам текли слезы.

В голове засела навязчивая идея: Камилла точно будет на празднике. Если с ним не пойду я, она-то уж точно не упустит такой возможности! Платье… у меня же нет платья. И пошить его мне точно не успеют, потому что я не собиралась на этот дурацкий бал! Мысли путались, голова казалась тяжелой, я вообще не понимала, куда иду и зачем. Только оказавшись в своих комнатах, опустилась в кресло. Сердце билось, словно внутри меня кузнец стучал молотом по наковальне. Я уставилась в одну точку – в камин, глядя на пляшущее пламя, раскачивалась взад и вперед, кусая губы. В ушах шумело, а в сознании до сих пор звучал голос лорд-канцлера: «В свое время она стала ему хорошим другом, но так и не сумела ничего изменить».

Винсент приехал на следующий день ближе к ужину. За это время я успела накрутить себя по полной. Много ли надо женщине – пять минут и правильная мысль. Вообще-то я успела сделать это несколько раз: первый – ночью, когда проснулась после очередного кошмара с участием Хилкота, второй – утром, когда у меня ни с того ни с сего дико разболелась голова, а третий уже после обеда, когда ее светлость на ходу обронила Терезе, что приедет чета Уитмор. Сестрица Винсента скривилась так, словно хлебнула неразбавленного лимонного сока, и в этот миг я ее почти любила. Впрочем, наша любовь тут же закончилась: Тереза прошла мимо, глядя сквозь. Была бы ее воля – и прошла бы сквозь, но так уж получилось, что я пока не призрак.

Беседы ни о чем, которые в Мортенхэйме велись за столом, стали традицией. Но если раньше я относилась к ним спокойно, сегодня еле досидела до минуты, когда можно было подняться. Винсент подал мне руку, и я вздохнула с облегчением: наконец-то мы останемся наедине и поговорим!

– Доброй ночи, леди Луиза.

Что-о-о-о?! Я почти чувствовала, как вытягивается мое лицо под аккомпанемент к звучащей в мыслях букве «о». Он это всерьез?! Или снова издевается?!

Я взглянула на де Мортена, но тот оставался невозмутимым. Мы остановились в дверях, и он явно ждал, когда я уйду. Его матушка и сестры тоже поднялись из-за стола, а выход здесь был всего один. Возникла та неловкая ситуация, когда хочется сказать очень много, но возможности нет.

– Нам нужно поговорить.

– Мы можем поговорить завтра. – Он коснулся губами моих пальцев, глазами указал в сторону двери и добавил уже тише: – В малой гостиной.

Надеюсь, я правильно его поняла.

В той самой малой гостиной досталось диванной подушечке: я от души поколотила ее кулаками, а теперь то и дело запускала в нее ногти, как довольная кошка. Проблема заключалась только в том, что довольной меня назвать было нельзя. Звук, напоминающий треск поленьев в камине, сейчас раздражал, но я не могла заставить себя остановиться: царапала гобеленовую ткань и прислушивалась к тому, что доносилось из коридора. А из коридора ничего не доносилось.

Да что ж со мной такое творится-то?!

Прошло полчаса, пока Винсент беззвучно появился в комнате: наверняка воспользовался магией, чтобы никто не заметил его присутствия. Он плотно закрыл за собой двери и набросил полог. Теперь нас точно никто не услышит, любой пройдет мимо и даже не поймет почему.

– О чем вы хотели поговорить?

К моему разочарованию, он подошел к камину и облокотился о полку. Скользнувший по моей фигуре и лицу взгляд обжег, заставляя кровь быстрее бежать по венам. Де Мортен же почему-то не спешил заключить меня в объятия.

– Для начала про бал. – Я швырнула многострадальную подушку в угол, поднялась и подошла к нему. – Спасибо, что пригласили лично.

Винсент прищурился.

– Я собирался говорить с вами об этом.

– Завтра, в малой гостиной? Ваша матушка вас опередила.

– Это ее праздник, и она может приглашать любого, кого ей заблагорассудится.

Я с трудом подавила желание спросить про леди Уитмор, а заодно и кому из них заблагорассудилось пригласить ее.

– Замечательно.

Обида жгла сердце и мешала мыслить здраво. С одной стороны, хотелось его обнять, с другой – развернуться и уйти. Так и я поступила: повернулась на каблуках и направилась к двери.

Винсент догнал меня раньше, чем я успела коснуться дверной ручки. Обнял сзади и крепко прижал к груди, но я была слишком рассержена, чтобы таять в его теплых и таких желанных объятиях. Вырываться не позволила только гордость, поэтому я застыла гордой статуей.

Ознакомительная версия.