Наши стоны страждущих тружеников эхом разносились по помещению:
— И — и-и — и-и — и-эх! Поднажм — и-и — и!
— Милед — и-и — и-и, я больше не могу!
— Слабак! Ик! Какой ты мужи — и-ик?!
Из последних сил мы, сцепив зубы, грудью налегли на супостата, в смысле, на дубовый бочонок! Ну, я на него, а сзади на меня, вот тут над нами и раздался гром среди ясного неба:
— Вот и меня интересует этот нюанс! Данкель, вы всё еще мужчина?! Что‑то я проглядел, когда вас оживлял! Но ничего, мы это быстро исправим!
Выпученными глазами я взирала на внезапно появившегося герцога, стоящего в полуметре от нас. Руки он скрестил на груди, а носок его сапога отбивал весьма нервную дробь.
— Вот и смерть моя пришла! — провозгласил вмиг побелевший мажордом, отлипая от меня, — Добрый день, миль-… миль… миль…
— Лорд! — прорычал чем‑то взбешенный герцог Дахрейн. Наверное, поездка была неудачной.
— Какая смерть, что ты мелишь! Это же Ри — и-и — ихард! — приподнявшись, я помахала ручкой любимому. Он же меня еще любит?! — З — с-дравстуй, ми — ик — и-илый!
— Вторая! — прохрипел Данкель своё мнение о количественном статусе смерти, медленно отступая вглубь винодельни. Трус! Я так и знала, что он бросит меня на произвол судьбы! То есть, на произвол герцога!
— Кьяра! Будь! Любезна! Объяснить! Мне!
— Да, моё… солнышко?! — и действительно, красный как солнышко.
— Не перебивать!
— Ик!
— Что здесь происходит?!
— Бочка! — и для верности я указала пальцем в виновницу всего произошедшего.
— Что?! — зачем же так орать, я в двух шагах и не глухая.
— Бочка! Вот она! Она, поганка, не открывалась. Никак… — пригорюнилась я и даже слезу с краешка глаза сняла, — Мы её и так, и сяк, а она всё никак. Плохая!
Пнув бочку босой ногой, туфли где‑то запропастились, я с надеждой посмотрела на Рихарда:
— Накажж — жжи её, а?! Она меня не слушалась! Во — о-о — от!
Внезапно ощутив, что стены стали вести себя непотребно, начав раскачиваться из стороны в сторону, и устав стоять, я села прямо… на пол. Хотела на бочку, а села на пол.
— Та — а-ак, ты — пьяна! — герцог решительно рубанул рукой воздух, и… бочка рассыпалась прахом у моих ног. Даже вино превратилось в бордовый пепел. Жа — а-алко. К вину у меня претензий не было, только к бочке.
— Вот! Так тебе! Говорили жш — ш, давай по — хорошему — у-у… ой! — меня рывком подняли с пола, — Мой геро — о-ой! Ик!
Обняв упирающегося мага, я всё‑таки его поцеловала… в подбородок. И мир перевернулся. Ком подкатил к горлу, и мне пришлось оставить попытки отблагодарить моего мстителя. Тем более в горизонтальном положении, прижатой к телу, это делать было весьма трудно, потому я ограничилась поглаживанием Рихарда по плечу и пусканием пузырей.
— Данкель, о вашем непотребном поведении мы поговорим позже!
— А может, смерть?! — раздался нерешительный голос мажордома из глубин тёмного помещения.
— Милосердие, Данкель, не входит в число моих добродетелей!
— Но…но — о-о милорд!
— Тем более после того как вы напоили леди!
— Да — да, Данкель, ик, я ж говорила, пить не умею! А ты мне: 'Лей — смелей'! И вообще… ы — ы-ыэ — э-х! — зевнув, я поудобней перехватила руки за шеей герцога.
— Что — о-о — о?! Вы же сами приказали мне наливать!
— Но я же… в хлам! А ты — трезвый! Был! Так кто из нас думать должон?!
Во — во!
Такую долгожданную тишину разорвал очередной крик пьяного дворецкого.
— Милорд, это наглая ло — о-ожь! Это просто…
Остальных воплей бывшего собутыльника я уже не слышала, возможно, потому, что мы шагнули в портал, а может и потому, что провалилась в благословенную темноту.
* * *
Откуда этот безумный отвратительный звук?! Будто сам молот бога войны Раддока бьёт по наковальне небес!
— О — о-о, богиня! Прекрати мои мучения, забери меня в свои чертоги! — не раскрывая глаз, я перевернулась на кровати лицом вниз и прикрыла мою многострадальную головушку подушкой. Правда, последнюю тут же вероломно отняли, — У — у-у, демоны Преисподней!
— Прости, родная, должен тебя разочаровать, но демонической крови во мне нет! Драконьей — хоть отбавляй, да ты и сама это знаешь!
— Рик?! — разлепив веки, я, щурясь на свету, взмолилась о пощаде, — Рих — хард, будь милосерден, потуши свет!
— Милая, обычно просят достать Луну с неба, а не погасить Солнце… Но о чём я?! Это же ты, — несмотря на сарказм и явное недовольство мной, маг всё же пожалел меня несчастную, и благословенная полутьма окутала помещение.
— Где мы?! — приподнявшись, я опёрлась спиной о спинку кровати, — О — о-о, как же болит голова…
— В единственной спальне, что я смог найти… — тихо прошептал мне на ушко милостивый герцог.
— Почему не у тебя?! — по простоте душевной спросила я, ощупывая свой лоб.
— ПОТОМУ ЧТО ДРУГОЙ Я НЕ НАШЕЛ!!! — всё, нет у меня крыши, съехала, на радостях помахав мне ручкой. Еще бы, от такого ора даже замок содрогнулся, — В моём собственном доме всё вверх дном! Порталы перепутаны, магические двери заперты, стены и окна смещены! И знаешь, что самое удивительное?!
— Что?! — пискнула я из своего укрытия, прячась за постелью. Не дура же я лежать и смиренно ждать своей кончины.
— Мой родовой замок!
— Да — а-а?!
— Мой Сумрак, на реконструкцию которого я потратил не годы и не десятилетия, а века!
— Да — а-а?!
— Мой Дом меня не слушается!!! — от волны силы, что рванулась от мага в сторону постели, рухнул тяжелый бархатный балдахин, а столбики кровати, упав следом, были погребены под пластами штукатурки, — Мне пришлось вызывать рабочих, чтобы разобрать ЗАВАЛЫ, оставшиеся от моего замка!!!
А — а-а — а, так вот кто это стучит! Могли бы и потише работать.
— Сожалею… — прошелестела я, отползая задом к двери, избегая смотреть в глаза взбешенного мага, от которого итак уже искры летели.
— Я… правда, очень сожалею! Очень — очень! — можно было уйти в несознанку, не пойман не вор, как говорят. Но кто его знает, маги ж не люди, а расстроенные маги вообще звери, потому реакцию предположить трудно.
— Сожале — е-еш — ш-ш — шь?! — ядовитая змея и то шипит благозвучнее, чем герцог Даремский, медленно идущий к тебе, — ты сожалеешь?! О чем, моя пре — е-е — е-елесть?! О том, что я доверился тебе?! Или о том, что помешал вам с дворецким предаваться утехам?! Данкель! Демоны, съешьте мою печень, но умертвие?!
— Рихард, поверь мне, ты всё не так понял?! — вот никогда бы не подумала, что столь идиотская фраза, которую я слышала в общине от голосящих баб с подбитым глазом, когда‑либо сорвётся с моих губ.
