Мне тогда пришлось отвечать примерно на миллион гневных писем, а от проверки министерства образования мы отмахались и вовсе не иначе как чудом. Малик говорил, вменяемые чиновники тоже отлично понимают, что подобные инциденты в учебных заведениях магического профиля неизбежны, и если удается избежать смертельных случаев, выгораний и необратимых травм — это уже значит, что администрация учебного заведения вполне справляется. Тем не менее, реагировать на жалобы они все равно обязаны. А еще, если кому-то в министерстве вдруг чем-то не угодит Тей — или, вообще-то, любой другой глава магического учебного заведения — то сместить его всегда найдется повод, достаточно будет поднять все подобные случаи.
— Теперь, говорят, диверсанта ищут. Из своих же кто-то, чужие-то на территорию бы не зашли!
Глаза юной целительницы горели восторгом. Кажется, она себе навоображала уже целый детективный роман в трех частях. Или шпионский.
Уходить она не спешила, хотя с повязкой уже закончила. Как и выдавать мне рекомендации. Видимо, я последний человек, кому можно пересказать все свежие новости и сплетни. Для всей остальной академии это уже и не новости.
Я попробовала подвигать освобожденной рукой. А ничего, нормально двигается. И не больно уже совсем. Обожаю магию!
Диверсант. Почему-то мысль об этом вызвала смутное беспокойство.
— Гончую-то поймали?
— Неа, — девчонка мотнула головой, и кудряшки забавно запрыгали. — Сама вернулась! Только сначала, говорят, кладовую при столовой разгромила. Вынесла окно, пробралась через столовую в кухню, а оттуда и в кладовые. А в кладовой покрала цельный свиной окорок! Копченый. Так с окороком в зубах и вернулась.
— Их что, плохо кормят?
— Нормально их кормят! — тут же гневно опровергла целительница. — За ними там следят, и ухаживают, и кормят всех этих тварей отлично!
За ними… точно! Гончих же две было. В одном вольере.
— А что, убежала только одна гончая? Их же двое!
Девушка пожала плечами.
— Вторая вроде в клетке осталась. Не знаю уж, почему. А вам, кстати, можно и идти уже. В ближайшие дня три руку лучше не нагружать. И к зельеварам зайдите, вам старший целитель пару настоек выписал, там расскажут, как принимать. А вас ждут уже.
— Ждут?
— Тролльша с девочкой с утра в коридоре сидят.
Я подскочила и потянулась за одеждой.
У Умы, между прочим, выходной сегодня. Она, конечно, не упрекнет и не пожалуется, но стоит ее все-таки отпустить. А нам с Лелькой сегодня надо по магазином. И вообще мы собирались провести этот день вдвоем.
Вот только вид у моего ребенка оказался как-то взъерошенный и несчастный. А отчего — ребенок, конечно, признаваться не желал. Ладно, разберемся.
А еще кусты у дорожки, ведущей к лекарскому корпусу, оказались слегка помятыми. И бросив на них взгляд, Лелька вдруг покраснела и быстро отвернулась.
Та-ак…
— Говорят, тут ночью опять чудовища из монстрятника бесчинствовали, — я закинула пробный шарик. — Теперь диверсанта ищут. Который купол снял.
— Но никого же не съели? — Лелька с беспокойством оглянулась на меня.
— Не съели, — я кивнула, а моя дочь с явным облегчением выдохнула.
— Значит, и ничего страшного не случилось? — добавила она с надеждой.
— Ну… как сказать. У дяди Тея могут быть теперь неприятности. И у меня заодно…
Я припомнила груду жалоб на прошлый прорыв монстрятника, так что скорбный вид у меня вышел очень убедительно.
— Ма-ам… — Лелька шумно шмыгнула носом, зажмурилась и с самым решительным видом выпалила, — ты только не ругайся! Ну, не очень сильно…
Илль
— Я тебя породила, — я вздохнула, с тоской глядя на свое дитя, — я тебя и убью.
— Совсем насмерть? — дитя смотрело на меня с неменьшей тоской.
— Совсем. Ты хоть понимаешь, что могло случиться? С тобой, со всей академией? А если бы Ума ночью проснулась и решила проверить, как ты, и никого не нашла — понимаешь, что бы она пережила? А если бы с тобой что-то случилось — что было бы со мной и с ней?
Лелька сжалась. Разумеется, как всякий ребенок, в собственном бессмертии она совершенно уверена. Само собой, никакие затеи и авантюры в ее представлении для нее опасности не представляют. А вот “что переживет мама” — один из тех немногочисленных аргументов, которые на нее действуют всерьез и заставляют испытывать угрызения совести. Почти запрещенный прием. Но иногда необходимый.
Я вот только когда выросла и родила своего ребенка, начала задумываться о том, что там переживала мама Малыша, пока он по крышам с Карлсоном гулял. Или что чувствовала тетушка Полли, пока Том Сойер с Геком Финном развлекались на острове, играя в пиратов.
А в детстве я героям таких книг завидовала. У них настоящие приключения! И думала, что тоже бы так могла, если бы только смелости хватило. Или если бы случился в моей жизни подходящий Карлсон. Гек на худой конец тоже сошел бы. Или Пеппи. На счастье воспитателей, никто на нашу крышу не прилетал. А вот Лельке для таких дел даже компания не нужна, у нее на то собственное моторизованное шило в попе имеется.
И вот что с этой диверсанткой делать? Уму непостижимо! Выбраться из дома ночью! При мысли обо всех ужасах, которые могли с ней случиться, волосы на голове зашевелились. Это уже не говоря обо всем, что могло приключиться с другими из-за ее “невинной шалости”!
— Ну хочешь, я у дяди Тея ремень попрошу? — сочувственно спросила Лелька.
Я моргнула.
— З-зачем?
— Выпороть меня, — Лелька ковырнула землю ногой.
— Ты ж моя помощница, — умилилась я.
Наверняка ребенку нужна “твердая рука” и все такое, а у меня она вот совсем не твердая. И наверняка я не самая лучшая мать. Но поднимать на ребенка руку я не буду точно. Наказать, конечно, надо… и тут она отлучением от монстрятника не отделается. Но об этом я подумаю чуть позже. А прямо сейчас…
— Скажи-ка мне, а что за штуку ты там подобрала, когда укушенный за… сзади дядя выронил?
— Такая штучка серая, в кожаных шнурках. С узелками!
— Ага… давай-ка ты покажешь мне эту самую штучку. А потом мы с тобой пойдем к дяде Тею…
— За ремнем?
— Да!
Мы как раз подошли к нашему дому. Как оказалось, мозг (или что-то вроде того) в голове моего ребенка все-таки уже зародился, просто им пока нечасто пользуются. Во всяком случае, тащить сомнительную “штучку” в свою комнату она, слава всем богам, не стала. Мало ли как эта дрянь должна сработать и от чего включиться!
— Хотя, знаешь, пожалуй, лучше мы пойдем не к дяде Тею... мы пойдем к одной тете, которая отлично разбирается во всяких странных штучках и прочих нехороших волшебностях…
— За волшебным ремнем?! — глаза Лельки загорелись.
— Э-э… это как?
— Ну, бабушка — не бабушка Арианна, а бабушка Катя — она всегда говорила, что из меня надо бы дурь ремнем повыбить. Обычным ремнем, наверное, долго выбивать! А волшебным, может, раз — и выбилось!
— Хм. Непременно попрошу у мэстрис Талиэль при случае. Очень нужная вещь в хозяйстве! Но для начала нам нужно выяснить, что за гранату ты похитила у укушенного товарища. А потом надо все-таки к дяде Тею… а то они там диверсанта ищут.
Лелька снова тяжко вздохнула.
— А ты ему все расскажешь?
— А ты бы хотела, чтобы за тебя наказали кого-то из студентов? Или мастера Зура?
— Нет! — от этой мысли моя дочь определенно пришла в ужас. Ага, подставить кого-то другого — пострашнее, чем самой быть наказанной. Пожалуй, хоть это неплохо…
*
Мэстрис Талиэль сидела в своей мастерской и увлеченно ковырялась в чем-то, что выглядело как перепутанный клубок ниток, подцепляя крохотными крючками петельки и хвостики. На широком столе вокруг нее были разложены инструменты. А на полках вокруг красовались деревянные чурбаки, мотки ниток, пучки сухих трав, друзы драгоценных камней и горки самой обычной гальки. И бесчисленные артефакты из всего этого — от них рябило в глазах.
