на который тянула пневмотрассу, — Авалону.
«Тот кусок земли, в отличие от нашего, подвержен частым перемещениям по вертикали: магнис в его почве залегает не так равномерно», — так и крутились у меня слова командора Грешх-ана в голове.
А что, если обойтись одной гравитацией? Что, если вместо сложных электрических приборов, которым требуется специальная изоляция, заставить саму планету работать на Академию? Что, если сейсмологи будут сообщать прогноз — поднимется этот остров или опустится — и в зависимости от этого движение по трубам будет возможно в одну сторону или другую? На Авалоне проживает технический персонал, и остров, насколько я помню, меняет высоту буквально каждый день. Если сделать Авалон распределительным центром многолинейной системы и нанять персонал, чтобы он вовремя перекидывал груз из одной трубы в другую, то можно будет обойтись вообще без компрессоров.
Например, остров Виталин, на котором выращивают апельсины, находится стабильно ниже уровня центрального острова с Академией. Если Авалон сегодня опустится ниже Виталина, то апельсины по трубе скатятся на Авалон, а завтра или после завтра, когда Авалон поднимется выше Академии, эти же фрукты переложат на соседнюю линию и под действием гравитации они достигнут конечной точки назначения. Благодаря нестабильному магнису в почве Авалона остров можно использовать как лифт естественного происхождения!
Ко всему несколько гуманоидов получат стабильную оплачиваемую работу. Капсулы с едой не будут приходить минута-в-минуту и в зависимости от активности магниса в почве могут задержаться на день или два, но зато когда остров примет нужную высоту — пневмотруба превратится в обыкновенную горку.
«Весёлые горки» — всплыла недавняя характеристика детей. Я усмехнулась… Оказывается, близнецы очень точно описали то, что мне требовалось.
Плот-катамаран причалил к Авалону, и я выпорхнула с него, уже привычными движениями привязала к ближайшему дереву и направилась к единственной трубе на этом острове.
— Госпожа Ор’тэйл, здравствуйте!
— Добрый день, Орианн!
— Рад вас видеть, с вашим изобретением теперь трачу на дорогу до работы менее десяти минут вместо часа!
— Хорошего вечера, Ор’тэйл!
Пока я шла к площадке, встретившиеся гуманоиды спешили поздороваться или хотя бы помахать рукой. С учётом того, сколько времени я потратила на первую трубу, неудивительно, что на Авалоне меня знал каждый.
На специально расчищенном для выхода и посадки в капсулу месте я принялась мерить шагами пространство, прикидывая, сколько выходов трасс она может вместить. Желательно строить всё так, чтобы было близко друг к другу и обслуживающему персоналу нужно было лишь перенести пару метров капсулы с одной трубы на другую. Я так увлеклась мысленными расчётами, что почувствовала, что что-то не так, лишь когда поддерживающие выход трубы рессоры натужно заскрипели.
Остров задрожал, меняя высоту. Зашелестела листва, с моря подул холодный ветер, пригоняя клочья густого тумана. Невидимая сила ухватила Авалон и начала медленно и не то рывками, не то толчками погружать вниз.
Я бросилась к месту причала, но, когда на лоб упала первая капля, поняла: отчалить в сторону острова Кассов не получится — опасно. Несколькими секундами позднее заморосил мелкий дождик. Разумеется, я застегнула куртку, но тонкая ткань платья практически сразу набрала влагу и неприятно прилипла к телу.
— Вот же не везёт так не везёт! — в сердцах воскликнула я.
Мало того что угодила в момент изменения высоты острова, так ещё и дождь начался! Первое правило безопасности на Юнисии, которое требуют выучить назубок всех пребывающих, — не пользоваться мех-левами и плотами в турбулентном море.
«Без паники, Орианн. Надо вспомнить, в какой стороне здесь располагается жильё сотрудников Академии, и попроситься к кому-нибудь переждать непогоду».
Подумать легко — сделать сложно. Земля под ногами ощутимо дрожала, а с самого утра меня преследовала тошнота. Я шла по дорожке, пытаясь разобрать в уплотняющейся серой стене дождя нужное направление, как внезапная острая боль пронзила левую лодыжку.
— Ай!
Очередной толчок земли швырнул меня на четвереньки. Противно засаднили ободранные о щебенку колени и ладони, но боль в щиколотке была острее. К сожалению, я не просто подвернула лодыжку, но ещё и застряла во внезапно образовавшейся яме.
Я много раз видела, как после лёгких землетрясений кадеты заполняли мелким камнем образующиеся пустоты в почве, но никогда не думала, что сама так глупо попадусь в ловушку природы. Я попыталась вынуть ногу, но густой стелящийся вдоль поверхности туман мешал что-либо разглядеть, а дурацкий щебень вёл себя как зыбучий песок. Впридачу ко всему малейшее движение отзывалось тысячей болезненных игл в лодыжке.
Невыносимо захотелось расплакаться.
Природа бушевала не на шутку: всё утопало в монотонном звуке молотящего о землю дождя, дорожки и листву ливня, громко завывал ветер, трещали деревья. Проливной дождь хлестал наотмашь не переставая, словно кто-то наверху забыл выключить кран. Волосы давно намокли, и вода с них ледяными ручейками пробралась за шиворот кутки.
Глотая неприятный ком в горле, я с трудом приняла какую-никакую сидячую позу и обхватила руками коленки.
«Ничего страшно не случится, — тщетно уговаривала я саму себя, — промокнешь, замерзнешь — бывает. Ребенку это не повредит… не должно повредить. В конце концов, я практически чистокровная цваргиня, даже от нескольких часов под дождём не растаю. Когда-нибудь это всё закончится, кто-то из персонала обязательно воспользуется этой дорожкой, увидит меня и поможет освободить ногу. Всё будет хорошо».
Время текло медленно, а дождь продолжал стучать, настойчиво напоминая о боли в лодыжке, беспомощности и одиночестве.
Именно тогда, когда я мысленно произнесла «всё будет хорошо», я почувствовала ещё один мощный толчок земли, а за ним громкий треск. Доли секунды хватило на то, чтобы поднять голову и замереть, поняв, что от последнего импульса огромное кряжистое дерево начало как в замедленной съемке падать именно на меня.
— Орианн, не-е-ет! — ушей коснулся неистовый рык, а в следующий миг меня снесло ураганом по имени Себастьян Касс.
Обжигающая боль на этот раз прострелила ногу насквозь, но Себастьян каким-то образом умудрился схватить меня и обнять, в последний момент закрывая спиной от возможного удара, а также взмахнуть хвостом с шипом, чтобы разрезать хоть какие-то тяжёлые ветки. Кажется, одна из наиболее толстых веток всё-таки пришлась на спину мужчины, потому что я видела перекошенное лицо Себастьяна. Затем землю тряхнуло ещё раз, и нас отшвырнуло от упавшего дерева и закрутило. Россыпь ударов колючими вспышками пронзила позвоночник, локоть и всё ту же многострадальную лодыжку. Я зажмурилась, а когда мир наконец перестал невыносимо кружиться, обнаружила, что лежу на животе Себастьяна и судорожно дышу
