историю Барнея, такой безумной и кровополитной она получилась. На стороне теневых дельцов оказалось несколько редких магов, которые превратили осаду лагеря в настоящее испытание.
Им помогали наемники драконы, но в итоге и они не смогли противостоять профессиональным воинам императора. Воинам, прошедшим лучшее обучение, обстрелянным в самых опасных битвах.
И Ласко они догнали легко — бывший плейбой и заводчик пытался скрыться в лесу, но его схватили, потного и полубезумного, повторяющего что-то о мести и справедливости.
Генерал Леон Шарсо посмеялся над пленником. А Рэм, заглянув в глаза своего давнего недруга, понял, что смерть все еще ходит за ним по пятам.
Ликование, плескавшееся на дне зрачков Ласко, не оставляло в этом сомнений. Раул приготовил ловушку.
Чутье генерала Грэхема особенно обострялось на поле боя, когда он вел вперед своих людей. Военная стратегия была его силой, а вот закулисные интриги он не чувствовал.
— Его нужно допросить, — говорит Леон и утирает со лба пот.
Он смотрит на Ласко тяжелым взглядом и, кажется, еле сдерживается, чтобы не измордовать слизняка на месте.
— В допросную его, — цедит Рэм и Ласко поднимают с земли, грубо тащат. — Осталось осмотреть Кайм.
Он поворачивается к Леону и тот молча кивает. Кайм — столицу Долины — удалось взять буквально час назад и драконы надеются обнаружить там информацию о теневых дельцах и черном рынке незаконных артефактов.
Они осматривают заводы, конторы и здания банков. Удается отыскать магические гроссбухи и взять свидетелей, готовых сдавать хозяев. Узнаются серьезные имена и всем понятно — император будет очень не доволен. Дело засекретят, кому-то, возможно, удастся отмазаться.
— Прополоскать бы горло, — Леон стоит на тротуаре оцепленного города и брезгливо оглядывается.
Он настоящий воспитанник своего отчима. Такой же бескомпромиссный, жёсткий и холодный.
— За углом таверна, — соглашается Рэм.
Он ощущает себя мишенью. Между лопатками зудит. Генерал Грэхем понимает, что их униформа непробиваема для обыкновенных пуль, но есть специальные — убивающие драконов, и одну такую против него уже использовали.
Потратился ли Ласко на вторую?
Когда они с Леоном подходят к дешевой таверне, интуиция вопит сиреной. Рэм напряжен и, услышав еле слышный хлопок, успевает дернуться. Но предательская пуля-убийца, выпущенная из окна соседнего дома, все же настигает его.
Леон вытаскивает револьвер и выпускает целую обойму в сторону стрелявшего, а потом бежит к оседающему на тротуар Рэму.
В груди бездным цветком распускается боль и грудину выворачивает наизнанку, словно кости ломают.
Рэм не понимает, что с ним происходит. Он слышит ругань Леона, но перед глазами пелена. И страшное осознание, что он больше никогда не увидит Ярославу и своего ребенка.
Он не вернется к ним.
Эта мысль настолько горька, что уничтожает почище смертельной пули. Горечь разливается по венам и Рэм что-то хрипит, сам не понимает, что по щеке течет скупая слеза.
Он не готов умирать, но, видимо, был обречен, когда отправился в Барней.
Тем не менее он борется, отчаянно цепляясь за жизнь. В голове шумит и Рэм не соображает, что делает — ему мерещится, что он вспарывает когтями асфальт.
— Какого беса! Генерал! Какого беса! — через слепящую боль долетают крики Леона, который зачем-то трясет его.
Но Рэм ничего не видит. Он потерялся в страдании, и не может сообразить какого его так выворачивает.
— У вас чешуя! Вы почти обратились, генерал! — кричит ему Леон и приподнимает за грудки.
— Дай сдохнуть, — рычит Рэм.
Ему бы проморгаться, но боль заставляет дергаться и хрипеть.
— Вы частично трансформировались и пуля отскочила! — орет Леон.
Рэм разлепляет глаза. Подносит к лицу руку, покрытую чешуей. Пальцы странно изогнулись и ногти заострились. По телу проносится рябь, сопровождаемая новыми приступами нечеловеческой боли.
На лице Леона написано дикое изумление.
— Боги! Генерал Грэхем, это возможно!
Еще несколько приступов и все следы оборота исчезают, оставив после себя лишь тупую боль и ощущение, что Рэма пережевал, а потом выплюнул бегемот.
— Не до конца, — он еле ворочает языком, почти теряя сознание.
— Но это возможно!
А затем город вздрагивает и их накрывает взрывом.
***
Лейтенант Айсо сообщает мне, что они потеряли связь с городом, в котором находился отряд императорских драконов.
— Остается ждать и надеяться, что они выберутся, — заключает он печально.
Новостей нет уже полмесяца и только родовое кольцо, налившееся огнем, дарит уверенность. Через артефакт Рэм словно передает мне — «Я вернусь».
И я верю, я жду. Занимаюсь отелем, ухожу с головой в дела.
Раньше я считала, что ремонт наиболее трудная часть моего проекта. Но вскоре становится ясно, что самый ад кроется в деталях.
Уже постелены полы, вставлены рамы. Стены частично покрыты деревянными панелями, частично обклеены шпалерами. С потолков свисают хрустальные люстры, а в коридорах таинственно мерцают плафоны с дорогими кристаллами.
Но детали сводят с ума. Ведь забыть ничего нельзя!
Свежие цветы в вазах — пойди найди зимой самые лучшие. Столики и кресла, расставленные в укромных уголках. В номерах комплекты полотенец, халатов и тапочек. Не забыла я и шапочки для душа, расчески, маникюрные наборы. Косметика, артефакты, милые подарки, встречающие гостей в номерах.
Мы с мисс Пог голову сломали, пока продумывали эти подарки. Раскладывать шоколадки не хотелось, поскольку мне показалось это банальным, и мы решили удивлять постояльцев наборами открыток.
Их рисовала Флора, а подписи в стихах делал господин Шатл, неожиданно раскрывший поэтический талант.
Столица в этот период напоминает сказочный город. Первый снег покрывает улицы серебристой пеленой и в домах начинают топить камины. Мой любимый сезон!
Я выхожу в холл и любуюсь стойкой. Подсвечники леди Лилии мы поставили на камин и обивка мебели чудесно сочетается с патиной. Окидываю взглядом лифт, установка которого хорошо потрепала нам нервы. Рабочие вначале опоздали, а потом чуть не уронили эту махину на мой гранитный пол.
