— Пак Конноли, ты должна быть как можно более любезной с этим человеком!
— Я и была любезна.
— Нет, не была! Я видела твое лицо. Я не дура! Мы должны его воодушевить. Этот американец богаче самой королевы, и мы думаем, что он намерен прихватить с собой немалый кусок Тисби!
Я очень надеюсь, что он прихватит чудовищную богиню плодородия.
— Но что вы пытаетесь ему всучить?
Элизабет прислоняется спиной к двери, чтобы нам наверняка никто не помешал.
— Энни.
— Энни?!
— Если ты намерена повторять все, что я говорю, я предложу ему заодно и твой язык.
— А Энни об этом знает?
— Если бы у тебя мозги соответствовали внешности! — Элизабет наконец замечает, что продолжает держать мою руку, и отпускает ее. — А теперь ты выйдешь туда и будешь само очарование. Насколько сумеешь.
Нахмурившись, я выхожу следом за ней в главное помещение. Все взоры устремляются ко мне. Финн почему-то держит каменную могильную подушку.
— Переговорили, леди? — спрашивает Дори-Мод.
Я и вспомнить не могу, когда она произносила слово «леди», обращаясь к кому-либо, кроме наших кур.
— Мистер Холли как раз выразил свой интерес к тебе, Пак.
Наверное, на моем лице отражается настоящая паника, потому что Холли спешит добавить:
— Мне говорил о вас Шон Кендрик.
— Вы об этом не упоминали, — говорит Дори-Мод, глядя на меня. — Пак, а знаешь, было бы просто замечательно, если бы вы с мистером Холли где-нибудь позавтракали вместе.
— О!.. — возражаем мы с Холли одновременно.
— У меня там Дав снаружи, — говорю я.
Холли смотрит на меня довольно многозначительно.
— Надо же, а я как раз собирался понаблюдать за тренировкой.
Я тут же решаю, что он мне нравится. Он, конечно, щеголь, но совсем не дурак.
— Тогда тебе стоит отвести его к Паллсону, купить ноябрьские пирожные. Конечно, Энни тоже умеет их печь, и даже лучше, чем Паллсон, — говорит Дори-Мод. — Она как раз только что говорила, мистер Холли, что с радостью испекла бы их для вас, жаль только, что времени нет. Но они есть у Паллсона, и вы можете прихватить пакет с собой на тренировку.
Улыбка Холли буквально освещает всю комнату; Дори-Мод и Элизабет просто-таки сбиты с ног ее сиянием.
— Вы позволите мне купить для вас пирожных, мисс Конноли? — спрашивает Холли. — И для вашего брата?
Мне кажется, я могу умереть от жгучей силы понимающего взгляда Элизабет. Это взгляд, говорящий: «Я же тебе сказала — он богатый американец и готов тратить деньги!»
Я яростно смотрю на нее и на Дори-Мод.
— Конечно. И, Дори, если ты дашь мне немного мелочи, я куплю их еще и… для Энни.
Между нами происходит короткая битва взглядов, но потом Дори-Мод сдается и вручает мне несколько монет. В результате двое победоносных Конноли уводят Джорджа Холли из лавки «Фатом и сыновья»; Финн идет по одну сторону от американца, а я — по другую. Холли с большим интересом наблюдает за тем, как я отвязываю Дав, а я с тем же интересом наблюдаю за тем, как он наблюдает за мной. То, как он окидывает взглядом Дав — от холки и плеч вдоль линии спины, — говорит мне, что передо мной не просто случайный турист. И я гадаю, насколько хорошо он знаком с Шоном.
— Вы ведь знаете, — говорит Финн, когда мы возвращаемся к пекарне Паллсона, взбодрившись при мысли, что вот-вот подкрепится, — что Энни слепая?
— Не совсем, — поправляет его Холли. — Не совсем слепая, я хочу сказать.
— Это они вам так говорят! — восклицает Финн.
Я изумленно поглядываю на них обоих. Что же это за человек, если он так быстро заставил Финна говорить?
— Верно, — кивает Холли. А потом чуть наклоняет голову к Финну и спрашивает: — А что, собственно, такое эти ноябрьские пирожные?
В его вопросе столько искреннего интереса, что, конечно же, Финну просто приходится говорить еще и еще, и он описывает влажные рассыпчатые пирожные, и сладкий нектар, сочащийся из них, и сахарную глазурь, которая впитывается в пирожное раньше, чем вы успеваете ее слизнуть. Наверное, это самый добрый поступок, какой только я видела в своей жизни… я имею в виду расспросы Джорджа Холли о выпечном изделии. Такая радость для моего брата. Когда Холли смотрит на меня, я отвечаю ему сердитым взглядом, давая понять, что уж я-то не поддалась его обаянию. Но при этом думаю, что вряд ли с этим умным и добрым Джорджем Холли можно легко играть, как предполагают Дори-Мод и Элизабет.
Все вместе мы вваливаемся в пекарню Паллсона. Я пытаюсь сохранить достойный и независимый вид, но это очень трудно, когда тебя обволакивают висящие в воздухе ароматы. Здесь пахнет корицей, и медом, и дрожжами… Лавка Паллсона на углу улицы вся состоит из окон и света. Через деревянные стеллажи у окон беспрепятственно проникают солнечные лучи, рисуя на полу золотые квадраты. И на каждой полке громоздятся буханки хлеба, рогалики с корицей и ноябрьские пирожные, лепешки и печенье… Единственная стена, не занятая всеми этими сокровищами, находится в глубине пекарни, за прилавком, окруженным мешками с мукой, готовой превратиться в хлеб. Я даже запах этой муки ощущаю, потому что ее очень много и она сама по себе испускает тонкий сладкий аромат. Все здесь золотое и белое, и везде — мед и фруктовые сиропы, и я думаю, что неплохо было бы жить в этом доме и спать среди мешков с мукой.
У Паллсона, как всегда, полно народа, здесь толпятся и случайные, и постоянные покупатели, и множество домохозяек, которым приятно поговорить там, где им самим не приходится стоять у плиты. Джордж Холли привлекает к себе взгляды, когда они с Финном проходят между стеллажами и становятся в длинную очередь. Холли прекрасно вписывается в обстановку, он и сам такой же светлый, как ноябрьское пирожное.
— Ваша тетушка — сильная женщина, — говорит мне Джордж Холли.
— Дори-Мод?
— Ну да, она.
Если Дори-Мод сказала ему, что мы в родстве, придется это исправить.
— Она мне не тетя.
Холли самым изящным образом приносит извинения.
— Ох, виноват… Но вы вроде бы так близко знакомы с ней… Я не хотел соваться не в свое дело.
— На Тисби все близко знакомы друг с другом, — замечаю я. — Останьтесь здесь на месяц, так она станет и вашей тетушкой.
Финн при этих словах улыбается, глядя в пол.
— Моей? — откликается Джордж Холли. — Это будет меня напрягать.
Мы продвигаемся вперед. Голова Финна поворачивается из стороны в сторону, как у совы, он смотрит то на один поднос, то на другой, взвешивая выгоды возможных вариантов выбора.
— Мистер Кендрик говорил мне, что ваш пони весьма быстр, — поддерживая вежливый разговор, произносит Холли.
