На кончиках пальцев Харрисона вдруг засияла магия. Только вовсе не пурпур. А Тьма. Подозрительно похожая на мою.
«Гендальфы» и «джедаи» же засияли глазами. Кто-то при этом вставал в боевые стойки, кто-то возводил руки вверх в жесте, который до этого слуга Харрисона использовал для чароплетения вокруг центральной колонны. Кажется, они собирались создавать какую-то защиту...
А потом шан сделал очень короткое движение пальцами – и меня обдало ледяным жаром. Тьма вырвалась наружу. Рухнула на всех вокруг, на мгновение накрывая зал тенью. Пронеслась шквальным ветром от меня к стенам и отразилась в сине-зеленых панелях на груди големов, расставленных по краям.
Тут же площадку со мной накрыло сияющим белесым куполом, и такая же по цвету и магии удавка обвилась вокруг моего горла. Раньше, чем я успела схватить ее, кто-то с силой дернул, заставляя меня рухнуть на пол. Колени больно ударились о камень, воздух выбило из легких, а грудную клетку обожгло невидимой, но снова физически ощутимой сталью кинжала.
Почему-то Нарисса, которая до этого была почти метрах в десяти от меня, вдруг оказалась совсем рядом. Стоило только поднять глаза, как я увидела ее, склоняющуюся надо мной.
Аниры-советники ударили магией по Харрисону... А каменные драконы расправили крылья и бросились на аниров.
* * *
В чем была моя главная ошибка в эту ночь? В том, что я напрочь забыла, что за спиной у меня есть колонна, прикованный к ней Саар и, самое главное, тот самый слуга, который все это время что-то там делал. И верность которого, как оказалось, к семье Асирэтов не относилась никаким боком. Потому что как до этого он помогал Харрисону, так точно также теперь помогал советникам. А, точнее, почему-то именно Нариссе.
Я же была слишком занята разговором и собственными переживаниями, раз позволила себе забыть про неприкрытую спину. За что и поплатилась удавкой-хлыстом, который держал в руках этот самый слуга, пытаясь то ли оттащить меня ближе к колонне, то ли просто не дать сбежать из-под защитного купола.
Из-под купола-то бежать тоже особенно было не куда. За его границами творился экшен покруче игровых и блокбастерских. Но удавка на шее меня совсем не устраивала. Только избавиться от нее никак не получалось.
Была ли моя ошибка в том, что Харрисон воспользовался моей силой и, вообще, скорее всего, подстроил этот магический всплеск с самого начала? Думаю, нет. Магия для меня – область не изученная. Я и не знала, что так можно.
Но вот то, что я почему-то решила, что такого точно быть не может, да еще в мире, где Тени принимают облики живых существ, а люди могут превращаться в драконов... Ну это я точно была не права! Мне надо было сразу думать о том, что здесь просто возможно все, что угодно. И исходить в своих расчетах именно из этого правила.
Но ведь и советников Харрисон тоже удивил. К появлению големов они не были готовы, хотя гадости от него какой-то подспудно ждали. Это все наглядно иллюстрировала цветомузыка, доносящаяся через магический барьер. И то, что черные лаковые крылья монстров мелькали за его пределами с завидной регулярностью. И меньше их не становилось.
Недооценивать врага – что может быть хуже? Только недооценивать «родственника».
Именно об этом мне напоминает лицо Нариссы, обрамленное гладкими и блестящими локонами сложной прически. Сосредоточенное, со сжатыми в тонкую линию губами и с магией в зрачках. И эта же магия во всю светится на кончиках ее пальцев, пока близнец плетет какие-то чары, придавливающие меня к холодному полу и дарящие неприятные знакомые ощущения. Именно их я уже однажды испытывала в этот мире еще при том самом ритуале, когда впервые доверилась ей. Будто я раскатана катком.
Что ж. Чтобы не задумала Нарисса, никаких сестринских чувств она ко мне не испытывает, это точно. Я к ней, к счастью, тоже.
Только почему это так обидно?
– Ты знала? – хриплю я, пытаясь освободиться от петли на шее руками и отползти из-под действия чар Нариссы. Получалось паршиво. Держало меня крепко.
– Что именно? – спрашивает она, продолжая чертить надо мной узоры. – Что когда-то ты была моей сестрой? Что из-за тебя погибла мама? Или что Харрисон с самого начала влюбил меня в себя для того, чтобы использовать ради тебя?
Ох ты... А с ее слов интерпретация событий даже в кратком изложении звучит еще более специфически. Но если рассуждать о мотивах этого психа – бесполезное дело, то все остальное – несправедливо изначально.
– Почему ты считаешь, что я виновата в ее смерти? И почему – была твоей сестрой? Я все еще она.
– Нет! – с яростью выплевывает Нарисса, не отвлекаясь от плетения ни на миг. – Ты не часть нашего мира. Ты даже не человек! Да, когда-то ты родилась им. Но как человек ты умерла в тот день, когда он вывел тебя отсюда и выкинул в этой... Земле. И твоя мерзкая черная магия – лучшее этому доказательство.
Мерзкая?.. Не человек?..
О! А действительно жаль, что магия тут есть, а психотерапия отсутствует. Она им всем просто жизненно необходима. С такими-то «тараканами» в голове. Ну а мне сейчас пригодилось бы чудо. Но его, как на зло, не происходит.
Тьма в душе снова спокойна. На ее глади – ни ряби, ни сомнений. Да и чтобы снова дотянуться до нее, мне нужно хоть немного покоя и сосредоточенности. Очень сложно делать это в такой ситуации. Особенно, когда кинжал в груди уже не просто ощущается, как физически существующий. Но даже его призрачно-серебристый контур вовсю проступает в реальность.
И почему-то мне кажется, что это все – плохо. Очень-очень плохо.
А вот Нариссу все устраивает. Настолько, что, когда на рукояти кинжала становятся видны узоры оплетающего шнура, она резко разрывает чары. Но я к этому времени уже ничего не могу сделать вообще. Я словно придавлена бетонной плитой и дышу с хрипом. Двигаться больше, кажется, вообще не могу.
– Она готова, Хэрт, – говорит Нарисса слуге. – А он как?
– И он тоже готов, – отвечает тот, и меня с силой оттаскивают еще ближе к колонне.
К сожалению, рассмотреть, что подразумевалось под «тоже», я не могу. У меня даже голова не двигается, словно закрепленная в тисках. Думаю, внешне от реального трупа меня сейчас отличает очень мало чего. Только вот пульс грохочет в ушах уже так, что этим набатом перекрывается любой шум извне.
А там, кажется, происходит что-то крайне интересное. Потому что даже сквозь белесо-серебристый барьер вижу, как посветлело. Значит, или аниры просто залили все вокруг своей магией. Или кто-то решил, что стены и потолок этому замку больше ни к чему, и немного поработал дизайнером.
Мне на самом деле было все равно, что там происходит. Но как же жаль было то, что, когда все это закончится, Дэрек тоже пострадает. А ведь у меня вряд ли будет хотя бы шанс на то, чтобы извиниться перед ним за свою глупейшую истерику.
Но долго сожалеть мне не дают. Острая колкая боль вспарывает меня одновременно, кажется, везде. Во лбу, горле, груди, животу... Выгибаюсь на полу дугой и ору так, что не сразу понимаю, что дикий крик в ушах – мой.
Боль усиливается, дергается, затем еще раз...
А потом вдруг неожиданно отпускает. Как и давящая сила. Но обрадоваться этому не успеваю, так как тело измотано и двигаться не может все равно. Да и Нарисса, которая, оказывается, чарует все это время надо мной, уже через секунду возвращается к пытке.
Меня выгибает снова.
– Бездна! Не выходит! – слышу через мгновение. – Они точно соединены? Он точно отвод?
– Да, ты же видишь.
– Что тогда? Почему поток идет обратно? Откуда эта циркуляция магии между ними?
– Я не знаю, внучка, – признается слуга, а я в этот момент не смеюсь в голос только потому, что у меня во рту, кажется, кровь. Да и сил на смех никаких нету.
Внучка? Ну и повезло же мне с семьей...
От любых мыслей на этот счет отвлекает новый приступ боли. И новый... И новый...
– Это невозможно! Я все делаю правильно! Почему поток возвращается в нее?
