разрешил мне садиться.
- И на завтрак сможете уже омлета поесть, - подбодрил он меня. – На ближайшие три дня: омлет и бульон. Вы, Василиса Никифоровна, барышня разумная, уж сумеете своим слугам наказать, чтобы продукты не переводили. Нет у вас внутренних повреждений сильных, да все одно, мог я что-то проглядеть. Работы много было, а я уж не молод нынче. Так что поберегите себя, будьте так любезны.
Я клятвенно пообещала выполнять все предписания доктора в меру сил своих.
- Как советник? – не удержалась, задала вопрос, страшась получить ответ.
Доктор отвел глаза и нехотя ответил:
- Без изменений. Хоронить погодите, да и надежд мало.
- Пока живы мы стоит надеяться, - не согласилась я. – Молиться буду за него. А есть ли еще тяжелые?
- Есть, как ни быть, - доктор помялся и сказал, - но таких как Михаил нет больше. Из Академии выписали специалиста, обещал к завтрему прибыть. Ждем, но я немало на свете пожил и так скажу, нет такого специалиста, чтобы поднял на ноги его. Или сам победит, или нет. Не поможет тут никто.
Я еще раз пообещала молиться.
Ушел доктор, оставил меня в тревогах да сомнениях. И чтобы отвлечься решила я вышиванием заняться. А раз уж правой рукой неможно было пользоваться, иглу в левую руку взяла.
Да задремала под монотонную работу.
А когда проснулась поутру, обнаружила, что дюжину платков расшила монограммами, цветами невиданными, да птицами диковинными. Да так ловко, что сама подивилась.
Выздоровление далось мне не так уж и легко. Сложнее всего было лежать, когда стало легче. Так и хотелось сбежать уже ото всех, хоть бы и в поместье к батюшке.
Государь, правда, платки получив и в споре выиграв, сменил гнев на милость и даже к награде меня обещал приставить. Ну, или хотя бы не казнить.
Заговорщиков, по слухам продолжали находить. Так что хоть Михаил и лежал, опутанный заклинаниями без признаков жизни и смерти, контора его продолжала работать.
В свою комнату меня отпустили на пятый день. Я уже могла ходить сама, и вообще считала, что доктор перестраховывается, а я в полном порядке.
В апартаментах у меня стало тесно: поставили дополнительные кровати в комнате слуг, одну комнату вовсе освободили для батюшки. Анна Петровна, правда, съехала от меня. Оказалось, что у нее есть свои комнаты во дворце. Но все равно часто навещала меня. И повадилась с батюшкой в карты играть на интерес.
Лежать в своей комнате оказалось тоже скучно. Правда, здесь уже мне можно было есть все что захочу и Лушка старалась мне угодить.
- Может, чаю с баранками, барышня?
- Вот же только что чай с вареньем пили, - удивилась я.
- Или за пирогами свежими Захара отправить?
- Нет, Лушка, не хочу я, - отказывалась я, пытаясь сосредоточиться на книге. Не успела дочитать и теперь стремительно пыталась наверстать это упущение. Тем более, что надо было ее вернуть в библиотеку.
- А, может, борща наварить? Или щей? Я тут с поваром сговорилась, он меня согласен на кухню пускать. Так я мигом бы?!
- А мне можно чаю с баранками? – пришел мне на выручку батюшка и Лушка побежала счастливая организовывать внеурочное чаепитие.
К слову, теперь нас кормили по собственным комнатам. Конкурсы закончились и все замерли в напряжении ожидая решения Государя. И спустя еще два дня нам велели собраться в малом тронном зале для оглашения результатов отбора.
На это мероприятие я собиралась серьезно. Лушка сделала мне прическу, причитая, что я такие красивые волосы остригла. Потом помогла надеть платье, голубое, отделанное белым кружевом: скромный вырез, маленькие жемчужные пуговки и длинная юбка в складку, которую приходилось придерживать при ходьбе. Повязки с правой руки как раз сняли, так что ничто не мешало мне быть красивой.
Агафья проводила нас с батюшкой до зала, где перед входом к нам присоединилась Анна Петровна. Батюшке пришлось присоединиться к толпе придворных, потому что к небольшому возвышению, где усадили невест, его не допустили. Остальные девушки были в белых платьях, похожих на подвенечные.
Анна Петровна незаметно сжала мою руку. Представляю, как я выделялась с голубом платье среди бледных невест. Но я лишь задрала нос и спокойно прошла до своего места.
Государь, как всегда, появился с некоторым опозданием. Сегодня он принарядился: белый бархатный камзол с красной лентой через плечо. Россыпь наград на груди. Начищенные ботинки, в которых отражались свечи и позолота залы. Не смотря на внешний лоск, выглядел Государь несколько устало.
- Прежде чем я оглашу свое решение, - начал он негромко, но все немедленно замолчали, так что слышно было прекрасно, - я хотел бы отметить самоотверженность нескольких девушек, которые отличились. Прошу встать и подойти ко мне Елизавету Алмазову, которую мы желаем наградить орденом Мужества первой степени. Благодаря этой отважной девушке, нам удалось спасти множество жизней.
Луиза очаровательно покраснела и присела в поклоне.
- Прошу подойти Ольгу Волошинскую, которая держала защитный купол до прихода магов. Ее мы также желаем наградить орденом Мужества первой степени.
Все радостно хлопали. Трудности остались позади и люди были только рады тому, что кого-то награждали. Значит, жизнь продолжается.
- Василису Потапову мы желаем наградить медалью За Отвагу. Она в очередной раз доказала свою верность и преданность своему Государю.
Я присела, чтобы Государю было удобнее крепить медаль. Было немного обидно, что моя преданность тянет всего лишь на медаль. Но я все равно улыбалась и благодарила.
- А теперь главная новость этого вечера, - решительно объявил Василий. – Именно там, в осаде, окруженный толпой врагов, которые хотели уничтожить саму основу нашего с вами любимого государства, я понял, что мое сердце принадлежит этой очаровательной девушке, которая, терпя лишения сама тем не менее продолжала находить для меня слова поддержки. Моя невеста и ваша будущая Государыня: Евдокия Микулишна Аксенова.
Зал взорвался аплодисментами. Вверх полетели головные уборы, а Государя с его счастливой невестой принялись осыпать мелкими монетками и лепестками цветов.
Евдокия улыбалась, Василий хмурился и сплевывал лепестки.
А я подумала, что они удивительно хорошо подходят друг другу.
ПОЧТИ КОНЕЦ.
В день свадьбы было солнечно, хотя намедни лил дождь. Невеста рвала и метала, и даже отхлестала по щекам горничную. Кричала, что выходить замуж в дождь – значит всю жизнь лить слезы и требовала погодных магов, чтобы наколдовали солнышко. В итоге магов пригласили
