чувствуя, как материнская любовь успокаивает его сердце. Когда дикость его кошачьей натуры вышла на первый план, он понюхал воздух, позволяя своим тревогам улетучиться. Частью обличия животного была способность жить в настоящем. Беспокойство о будущем отошло на задний план.
Одним прыжком он перемахнул через перила крыльца и направился по тропинке к дому. И Минетте, и Бену.
И Эмме.
Он не осознавал, как сильно надеялся стать ее спутником жизни, разделить ее со своим братом, любить ее всю жизнь — до тех пор, пока мечты не рассыпались, как листья при первых зимних заморозках.
Тем не менее, на одну последнюю ночь, он мог окутать себя теплом бытия со своим сородичем и женщиной, которую они любили.
Дойдя до последнего куплета колыбельной, Эмма не удержалась и уткнулась носом в мягкие каштановые волосы Минетты. Поскольку Райдер вернется поздно от Оуэна, Эмма укладывала малышку спать.
Ничто так не согревало душу, как сонный, доверчивый котенок. Глаза Минетты были опущены, дыхание замедлилось, и из нее вырвались тихие напевные нотки. Песня, должно быть, все еще звучала у нее в голове.
Эмма прошептала последние несколько слов и наблюдала, как девочка полностью погружается в сон. Ее щечки и носик порозовели от солнца, волосы блестели здоровьем, тело стало крепким. Она не вздрагивала и не смотрела на Эмму, Бена или Райдера настороженно. Доверие было сложно заслужить, и этот подарок был наградой, которым Эмма дорожила больше, чем могла выразить словами.
Минетте еще предстояло проделать долгий путь, прежде чем она распространит свое доверие на других, но Эмма не сомневалась, что время придет. Однако, поскольку ее злобная мать в городе, выздоровление ребенка может затянуться.
Этой мерзкой женщине нужен хороший урок.
Быть грубой? С усилием она отбросила свое беспокойство. Да, ее мать требовала вежливости — если не молчания, — но каждый детеныш рано или поздно вырастает, и каждый сезон подходит к концу. Пришло время сбросить с себя материнский контроль, как прошлогодний мех.
Ей надоело быть испуганным кроликом. Как и у всех оборотней, у нее был внутренний хищник.
Теперь, когда она знала, как выглядит Женевьева, их следующая встреча будет менее односторонней. Однако драка с матерью Минетты не помогла бы детенышу. На самом деле, она не думала о том, что могла бы сделать, чтобы помочь Райдеру и Минетте победить Женевьеву.
Молитвы казалось слишком мало. Тем не менее…
— Мать всего сущего, пожалуйста, присмотри за этим детенышем и сохрани ее в безопасности. — Она поцеловала округлую щечку Минетты. — Счастливых снов, котенок. — Эмма начала подниматься, остановилась… и высвободила косу из крошечного кулачка. Детеныш играл кончиком косы, щекоча подбородок.
Выходя из комнаты, она услышала шум с другого конца коридора. Райдер вернулся?
Эмма остановилась в дверях.
— С возвращением. Я… — Ее голос затих.
Он укладывал вещи в чемодан на кровати. Все ящики комода были открыты.
— Ты уезжаешь? — Ее голос прозвучал громко и потрясенно. Она спросила тише: — Почему? — Мысль о том, что он исчезнет из ее жизни, заставила пол задрожать под ней. Она обхватила пальцами дверной косяк.
Выражение его лица было мрачным, но черные глаза смягчились.
— Мы с Минеттой не можем… — Услышав шаги на лестнице, он поморщился. — У Гриза хороший слух.
Несмотря на свои габариты, Бен мог двигаться очень быстро, и шаги звучали так, словно он поднимался по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки за раз. Когда он появился в дверях, его острый взгляд заметил следы сборов. Его лицо напряглось.
— Клянусь рогами и копытами Херне, что, по — твоему, ты, блять, делаешь?
— Ты знаешь, что я делаю, брат.
— Ты просил разрешения жить здесь. Сказал, что останешься. — Гнев не мог скрыть боли в голосе Бена.
Эмма почувствовала, как слезы защипали ей глаза. Обоим мужчинам было больно — и почему — то от этого у нее защемило сердце.
Райдер уезжал.
Эмма так крепко вцепилась в дверной косяк, что у нее заболели пальцы. Она повысила голос.
— Может, Бен и понимает, что происходит, но я — нет. Зачем тебе уходить?
Райдер выдвинул еще один ящик.
— Судя по реакции, которую я получил на стройке и в городе, все убеждены, что я склонен к насилию. Что у меня не должно быть опеки над Минеттой. — Его баритон был достаточно резким, чтобы резать плоть.
— Люди в это верят? — Эмма недоверчиво уставилась на него. — Они не могут, не все. Люди знают тебя, работали с тобой. Как они вообще могли ей поверить?
Он замер.
— У тебя нет никаких сомнений, что она лжет?
— Конечно, нет. Я знаю тебя. Но даже если бы не это, я могла бы сказать, что ты за человек, по тому, как Минетта тебе доверяет.
С благодарностью в глазах он откашлялся.
— Спасибо, медвежонок.
— Мы справимся с этим, брат, — Бен скрестил руки на груди. — Если мы просто проигнорируем эту суку и не уступим ее требованиям, она переберется в более богатые охотничьи угодья.
Эмма кивнула, и в ее сердце зародилась надежда.
Райдер покачал головой.
— Именно это я и планировал. Но она слишком умна. Я слышал, как пара самок говорили, что меня следует изгнать за кражу детеныша и причинение вреда его матери.
— Клянусь Богом! — Кулак Бена врезался в стену с такой силой, что задребезжали стекла. — Я покажу ей, что такое боль.
Райдер криво улыбнулся ему.
— Ты не можешь ударить ее, так же, как и я.
— Черт. — Плечи Бена поникли. — Верно. Неважно, насколько заслуженно.
Они действительно были единственными в своем роде. Жесткими и заботливыми. И это разобьет Бену сердце. Эмма обхватила его пальцы своими, и он не сопротивлялся.
— Вот поэтому. — В глазах Райдера была та же печаль, что и в глазах Бена. — Мы с Минеттой должны уйти до того, как люди обратятся к Калуму, чтобы вынести решение Козантира. — Его голос дрогнул. — Прости, брат. Ничего менее важного не заставило бы меня оставить тебя.
Такое же опустошение промелькнуло во взгляде Бена, прежде чем его челюсть окаменела, превратившись в горный гранит.
Райдер медленно вздохнул, пересек комнату и взял Эмму за руку.
— Медвежонок, я хотел… большего… для нас. Для всех нас. Но сможешь ли ты найти в себе силы остаться с Беном? Ты будешь ему нужна.
Слезы наполнили ее глаза, сделав его лицо расплывчатым. Ее сердце уже болело от той пустоты, которую создаст его отсутствие.
— Райдер, — прошептала она. — Должно же быть что — то, что мы можем сделать. — Ее пальцы дрожали в его теплой руке.
— Я не могу
