миротворцам, — фыркнул Лик. — Война Лииш с Кира-Талун им неудобна, а войну с людьми они готовы стерпеть.
— Иногда приходится играть по чужим правилам. Иначе можно расплатиться отнюдь не мелкой монетой.
Рууман взял со стула легкую кожаную куртку и накинул на плечи, тем самым дав понять, что разговор окончен. На выходе из дома он задержался и произнес:
— Осмелюсь надеяться, что из сегодняшнего разговора вы двое все же усвоили урок. А чтобы его закрепить, я приказываю вам оставаться дома — всеобщее веселье не для вас. Увижу кого-то из вас за порогом — о завтрашней охоте можете забыть.
— Но у Лика рана… — открыла рот Тайра.
— Потерпит до утра.
— А Митьяна?.. — начал было Лик.
— Пусть сама теперь разбирается, — отрезал он. — Считайте, что ей досталось за ваши проделки.
Когда за ним закрылась дверь, Тайра нервно хохотнула.
— Он ведь не серьезно? Запирать нас дома как маленьких…
— Еще как серьезно, — мрачно отозвался Лик.
— Брось. Как он может отстранить нас от охоты? У тебя и так статус шатается, как на гнилых кольях, а если еще…
— Он слово сдержит. Подумай сама: если я или ты позволим себе ослушаться его прямого приказа, то своего места в клане мы, выходит, недостойны. Весьма справедливо.
Тайра тихо заныла себе под нос и опустилась на стул.
— Чай остыл… — пожаловалась она, дотронувшись до одной из чашек, а затем принялась сливать все обратно в чайник. — Подогрею, что ли. А то как-то совсем тоскливо…
* * *
Довольно быстро Тайре наскучило просто сидеть, и она поднялась к себе. Снаружи тоже стало тихо. Лик остался наедине со своими мыслями и пламенем, которое беспокойно билось в очаге, и не переставал думать о том, что сказал отец напоследок. Его собственные слова о риске теперь приобрели совершенно иной смысл.
Чем он готов был пожертвовать ради клана? Собственной свободой? Положением? Хорошими отношениями с отцом?
Митьяной?..
Тогда, у озера, травница спросила его о выборе, но Лик не был готов выбирать. Сейчас волколюд с некоторым страхом подумал, что знает ответ. И он ему не нравился.
Их с Митьяной знакомство началось не с самой приятной встречи, а время, проведенное вместе, было скорее вынужденным, чем желаемым. Иногда Лику казалось, что он заботился о ней, как об ученице, а влечение к ней — всего лишь неизбежные звериные инстинкты. Довольно жестоко по отношению к ней, ведь она, кажется, тянулась к нему по-настоящему.
Или тоже из-за того, что она могла всецело довериться лишь ему одному?
Лик зло взъерошил волосы и прикрыл глаза — прыгающие язычки пламени начали его раздражать. Если подумать, все справедливо. Клан превыше всего. С самого начала Митьяна была лишь угрозой их благополучию, и Лик всеми силами пытался все исправить. Составляя план вместе с Тайрой и Тиром, он даже не задумался о том, что случится с Митьяной в момент его осуществления. На плато он впервые осознал, что в драке она может пострадать, и действительно испугался. А сейчас она пропадала невесть где, заставляя его волноваться.
Она и правда заставляла Лика волноваться.
И ему хотелось выбить к дамнару дверь, наплевав на запрет отца, и отправиться на ее поиски. Хотелось до нервной дрожи в ногах.
Лик подскочил с места и несколько раз обошел вокруг комнату. Царапина жгла плечо, и он с тоской подумал, что Мита могла бы помочь. На миг ему показалось, что он чувствует, как прохладные пальцы травницы наносят мазь на рану, и потянулся к плечу — чтобы с досадой схватить рукой воздух. Впервые с прихода Миты в клан они оставались порознь так долго.
Нет, он не сошел с ума. Зверь внутри тоже изнывал от невозможности побыть рядом со своей волчицей. Если все, что он делал, было только ради клана, стал бы он сейчас переживать? Чувствовал бы себя виноватым?
Просто после близости с ней Лик уже воспринимал ее как часть клана, часть семьи. И если кто-то не согласен с этим, он заставит его изменить свое мнение. Тогда ему и правда не придется выбирать. «Мы всегда занимали высокое положение в клане, и это накладывает на нас ответственность, заставляет вести себя, руководствуясь одним лишь рассудком. Но нерушимых законов не существует».
Лик пообещал Митьяне, что не бросит ее и защитит, чего бы ему это ни стоило. Сегодня он свое слово не сдержал, но больше этого не произойдет.
Всевидящая, да где же она пропадает⁈
Под утро, когда первые лучи солнца пробились сквозь густые еловые лапы в поселение и срок наказания завершился, Лик стрелой вылетел из дома. Вместо того, чтобы наведаться к знахарю и позаботиться о плече, так и не переставшее болеть за ночь, он бросился искать Митьяну, которая по какой-то причине так и не вернулась в дом.
По волчьему запаху он нашел ее довольно быстро. Оказалось, Мита почти всю ночь пряталась у озера, где был теперь уже их совместный укромный уголок. От этой мысли в душе у Лика потеплело. Митьяна же, увидев его, обрадовалась и прильнула мордой к его груди.
— Со мной все в порядке! — заверила она. Но Лик сразу заметил ее потухшие глаза и свалявшуюся грязную шерсть. Мита была расстроена и, если бы приняла свой человеческий облик, наверняка явила бы ему заплаканное лицо.
— Я было подумал, что с тобой что-то случилось, — выдохнул он, зарываясь носом в ее мех.
— Кроме того, что мне полночи пришлось провести здесь, ничего особенного, — отозвалась она.
— Что значит «пришлось»? — Лик отстранился.
Митьяна прижала уши и отвернулась.
— На вчерашнем празднике мне места не нашлось. Тира тоже нигде не было. Вот я и спряталась здесь.
— А почему не вернулась в дом?
— Ну… — начала она и запнулась.
— Отец запретил, — догадался Лик. — Ясно.
Шерсть на его загривке угрожающе встопорщилась, и он заставил себя успокоиться. Отец тут не при чем. Он сам виноват.
— Прости. Я не должен был оставлять тебя одну.
— Не могу же я вечно полагаться на тебя, — покачала головой волчица.
Заметив царапину, она тихо заскулила и лизнула Лика в плечо. А затем неожиданно сгорбилась.
— После драки на плато было много раненых. То есть, много кого покусали, потрепали… Я хотела предложить свою помощь знахарю, но…
— Альсав — не самый приятный волколюд в клане, — вздохнул Лик. — Прогнал тебя?
— Сказал, чтобы я не совала свой человеческий нос в его дела.
Мита обиженно фыркнула.
— Знаешь, а ведь так, говоря на вашем языке, я могла бы принести пользу клану. Не охотой и сражениями, а знахарством, лечением. Это всегда было моим делом. Почему я не могу заниматься тем, чем
